Амбассадор
Детектив…
– Поставь, пожалуйста, ногу на горло… Да не мне – себе! – Кашляет. – Вот так! И стой здесь, пожалуйста. Назовем это место условно… э-э… скажем, Амбассадор… Мы еще сюда вернемся. А ты стой, стой, голубчик! Ногу с горла, пожалуйста, не убирай. Вот так.
– Под крыло-о-ом самоле-о-ота о че-о-ом-то поет… – фальшиво гнусавили подвыпившие пассажиры рейса «Москва-Караганда», которых случай заставил встречать Новый год высоко над землей. Экипажу тоже хотелось чуточку веселья, и пилоты для поддержания двухсторонней связи с пассажирами вынесли один из микрофонов в салон, а теперь дружно, но не менее фальшиво подпевали. Такой уж, как на грех, подобрался борт – с оттоптанными медведем ушами!
– Зеле-о-оное мо-о-оре тайги-и-и… – морщась, как от боли, хрипло бубнил Серж под недоуменно-тревожный вой самолета.
Самолет не спеша, но с огромной скоростью, нарезал винтами упругий воздух в длинные серпантинистые лоскуты. Получалось красиво. Но самолету было не до красот. Он падал.
– Посмотри, как красиво мы падаем! – уставившись в иллюминатор, толкнула плечом Сержа жена. Но Сержу было не до красот, как и самолету. Он пытался поставить ногу на горло. Но успел прохрипеть только: «Амбассадор!..», как самолет попытался нарезать винтами мерзлую землю. Но не успел – винты мгновенно скрутились в серпантин сами, лопнули, завизжали, пытаясь отлететь как можно дальше. Но успели опять же не все – лишь паре гнутых обломков удалось осуществить задуманное. Остальные же вмялись в мигом растаявшую землю под нарастающей тяжестью самолетной туши, которая, впрочем, через мгновение лопнула сама, и теперь уже непонятно было – что и куда мечтает отлететь. Души же тридцати двух пассажиров и членов экипажа отлетели одновременно и быстро в неизвестном самолету направлении. Потому что известно что либо может быть только живым, чем самолет никогда не являлся, а уж теперь – тем более.
Тридцать же третья душа – душа Сержа – оставалась пока в теле, которое как раз успело отлететь метров на пятьдесят от того места, где не могли придти в согласие части упавшего самолета, до того как их успокоило облако кашляющего пламени из расплюснутых баков.
Тело душе не нравилось – с оторванными выше колен ногами, переломанными ребрами, пробитым черепом, разорванной селезенкой, проткнутыми осколками ребер легкими. Но выбора у души не было – тело еще продолжало жить. К тому же, одна из оторванных ног стояла как раз на горле. Неустойчиво, но все-таки пока стояла. Серж добился своего. Душа порадовалась хотя бы этому. И лишь затем отлетела.
Пронечка была в садике лишь второй день своей коротенькой жизни. Жизнь вообще-то обещала стать со временем длинной, как коса Снегурочки, такой же закрученной и светлой. Даже с похожим ярким бантиком на конце, символизирующем то ли всплеск ярких эмоций перед смертью, то ли венок на могилке после нее. О смерти, впрочем, Пронечка не думала. И правильно. Зачем думать о неизбежном и вряд ли интересном. Жаль, Пронечка не знала, что коса у Снегурочки не настоящая. В ее функции входило лишь внушение детишкам мысли, что воспитательница Татьяна Семеновна на самом деле – Снегурочка. Четырехлетние дети верили. Даже Пронечка. Тем более – Пронечка! Ведь в эту косу вплелась теперь линия ее жизни.
– Ма-а-аленькой е-о-олочке холодно зимо-о-ой! – тоненько подвывала Снегурочка возле елочки. – И-из лесу е-о-олочку взяли мы домо-о-ой! – омерзительно выводила она писклявым голосом. – Вот у нас какая елочка! Но кого-то нам здесь не хватает! Кого нам надо позвать?
Пронечка не знала, кого надо звать, и она спросила Снегурочку:
– А вы можете поставить ножку на горлышко? – На самом деле у нее получилось «ночку на голышко», отчего Снегурочка зарделась вдруг ярким румянцем. Остальные детишки, имеющие к тому времени больший детсадовский стаж, дружно протянули:
– Дедушку-у-у Моро-о-за!
– Не надо Мооза! – заплакала Пронечка. Но вышедший уже к елке мужчина в синем тулупе услышал пронечкины слова и сказал:
– Не плачь, девочка, Деда Мороза не будет! – И, повернувшись к обалдевшей Татьяне Семеновне, добавил: – Я – террорист. Вы взяты в заложники. Пожалуйста, лягте все на пол, личиками вниз. А вы, милочка, и впрямь – поставьте ножку на горлышко! Пожалуйста.
Детишки дружно растянулись на полу, приняв все за веселую игру. Кроме Пронечки, так и не понявшей тонкостей детсадовских игр. А вот Татьяна Семеновна легла. Охотно и молча. Стала подтягивать ногу к горлу, но достать все никак не могла. Тогда мужчина в синем тулупе наклонился над ней и помог. После вкусного хруста в колене подошва снегурочкиного сапожка притулилась под нижней челюстью воспитательницы. Странно, но воспитательница отнеслась к этому совершенно спокойно. Наверное, потеряла сознание.