Так почему я не могу смириться с этим?
Люди не равны. Не сейчас. Станут, когда-нибудь, но сейчас сильный по праву силы угнетает слабого, а дайме ради чуть-чуть перекрашеной карты может бросить на убой тысячи, убив десятки тысяч.
Господин может приказать своим слугам все, что он пожелает, и никто его не осудит. Наоборот, слуга, вопротивившийся приказу вызовет всеобщую ненависть.
Ода Нобуюки имел право сделать с Сибата Кацуи все, что ему пришло в голову. Неважно, как это отразилось на ней, и сломало ли это ей жизнь — даже ее лучшая подруга пожала плечами, удовлетворившись и оправдавшись его правом.
Он — представитель великого дома, обладающий полным правом на все, что касается принадлежащих ему людей.
Это закон этого времени, и не мне…
Нет.
Существуют вещи, с которыми я никогда не смогу смирится.
Я никогда не смогу осудить крестьнина, бросившего в лесу ребенка, так как не мог его прокормить или самурая, по приказу господина сжигающего города. Даже помешанного на своей вере монаха, сжигающего заживо невинного человека.
Я никогда не был на их месте, не чувствовал того, что чувствовали они.
Но Ода Нобуюки… Мы равны.
От его положения меня отделял живой отец. Второй наследник одного из крупнейших конгламератов страны, на которого не посмеет поднять руку ни один человек на континтенте. Фамилия, деньги, связи и ресурсы. Любые возможности.
Выброшенные как мусор в обмен на несколько случайных жизней.
Этот человек воплощает собой все, что я ненавижу в людях. Вседозволенность, уверенность в собственной исключительности и праве на любую низость. Жажду власти, тем более глупую, что он ни в чем не нуждался. Эгоцентричность, позволяющую сломать или искалечить судьбы тысяч просто ради удовольствия, даже не для цели.
Я слишком хорошо знаю таких людей. Я слишком хорошо представляю, через что должны были пройти окружавшие его люди.
Это не та вещь, с которой я смогу когда-нибудь смирится. Это не то, что на что смогу закрыть глаза, забыть или простить.
Вне зависимости от времени или принятых законов.
Я был в такой ситуации. Я имею право судить.
Этот человек умрет.
Не важно, чем мне придется заплатить за это. Любая цена, которую оплачу я, будет оправдана. Это мой долг — не перед кем-то, но самим собой.
Один раз я уже отдал жизнь. Отдам еще столько раз, сколько придется.
Ведь это все, что я могу сделать.
Глава 4
С моего срыва прошло около недели. За это время большая часть лояльных Набуне войск прибыла в замок, а оставшиеся части должны были подойти прямо к замку Асако — он находился на границе с перешедшими под контроль Нобуюки территориями.
Набуна решила провести бой так же, как и в истории — то есть в прямом столкновении, так, чтобы войскам Нобуюки пришлось форсировать реку.
Конечно, у неё меньше войск, но зато гораздо больше огнестрела. Конницу в таком бою использовать гораздо сложнее, а элиты у неё, пожалуй, даже больше.
В общем, за исход боя я не волновался. Гораздо больше меня волновало, что делать с Нобуюки. Согласно истории, благодаря просьбе матери, его просто пожурили и отпустили обратно в свой замок. Откуда он через год начал ещё одно восстание.
Не думаю, что Набуна поступит иначе. Эта война, как ни крути, просто семейные разборки, традиционно происходящие раз в поколение. Нобуюки не совершил ничего, за что его нужно было бы казнить — даже бунт, в общем-то, в пределах традиций и почти легитимен — особенно, если его поддержали старейшины.
Так что скорее всего к нему просто приставят верного надсмотрщика, готового прирезать, если начнёт дёргаться, и отправят обратно в замок, к привычным развлечениям.
То, чего я не могу допустить. Но ладно, сначала нужно его разбить. Может повезёт, и ублюдка убьют в бою. А если нет… Значит, придётся сделать это своими руками.
Переход, к слову, был… Не тем, что я захочу вспоминать. Скорость армии это, конечно, скорость самой медленной лошади в обозе, но от этого пехтуре не легче. Тем более что для конспирации пришлось снять привычную одежду и одеть местную.
Хорошо хоть трусы и носки остались нормальные. Но как же немилосердно натирает эта… Одежда. Что уж там говорить про деревянные сандалии, ведь кроссовки лучше сберечь на будущее.
А ещё мухи, пыль и вонь пота отовсюду.
Но это, как и все плохое, закончилось. Что очень, очень радует.