Наскоро помывшись в реке, я вышел в местное подобие штаба. Набуна решила не рисковать, и ночевал я рядом с ней. Если на лагерь нападут, мою черепушку с ценными знаниями и чуть менее ценными глазками как минимум не затопчут и не отрубят в первые секунды. И не проломят, я надеюсь.
Впрочем, волновало меня не совсем это.
Эта Кацуи… Черт, я все понимаю, но как она ещё не покончила с собой я не понимаю.
Если на меня все, кроме Набуны, смотрят как на варварское дерьмо, и полностью игнорируют, то ей приходится гораздо тяжелее.
Во-первых, перебежчица со стороны врага в военное время. Это само по себе клеймо на всю жизнь. Во вторых… Что ж, "подстилка" врага это явно не та слава, которая облегчает жизнь.
Тут дело даже не в средневековой психологии, а в человеческой вообще. Человек изначально негативно настроен по отношению к жертве. Подспудный страх оказаться на её месте, конформизм, опять же, изначально сидящее в подсознании чувство иерархии… Да и просто пойти против сильного гораздо сложнее, чем плюнуть на жертву.
Вне зависимости от причин и последствий, даже последняя крыса осмелеет до совершенно непредставимой наглости, если вместе с ней травят все вокруг.
То, что эта девушка под таким давлением ещё не влезла в петлю уже вызывает уважение.
Но самое отвратительное то, что я ничего, вообще ничего не могу сделать. Любое внимание со стороны пусть и приближённого к дайме, но варвара сделает только хуже.
Живи она в моем времени, я бы оправил её как можно дальше, в предельно различающиеся условия и максимально дружелюбную атмосферу. Желательно отомстив за неё без её участия, для чего и существует в нормальном мире система правосудия.
Не позволяя сконцентрироваться на мести, наполняя другими эмоциями и воспоминаниями. Такие раны лечатся только так.
Но здесь… Без шансов.
Давление не станет меньше, это уже понятно. Уйти куда-либо не выйдет, в других провинциях просто убьют. Репутация уничтожена, и вряд ли когда-нибудь восстановится, что ты ни делай на поле боя.
Она сейчас как оголенный провод, покрытый тонкой плёнкой — одно неловкое движение или просто слово может стать триггером. И как только не сломалась ещё?
Или, все-таки, давно сломалась?
Хотя… Не все ли равно? Что-то я ещё могу сделать. Пусть не помочь наладить новую жизнь, но обрубить связь со старой.
К счастью, у этой связи есть одно конкретное имя.
А потом… Надеюсь, она справится.
Время перед битвой прошло в крайней суматохе. Распределение войск, отдача последних приказов, куча других организационных моментов, о которых я имею самое смутное представление, сожрали все время Набуны, и ей было просто не до меня.
И это было очень кстати. Потому что наступала ночь. Потому что сейчас мне в последнюю очередь нужно ее, или чье-либо еще, внимание.
То, что я собираюсь сделать — стопроцентное самоубийство. Без скидок и преукрашевания, даже если все завершится успехом, сюда я вернусь только на положении приговоренного к смертной казни. Набуна не простит мне смерти брата, ей просто не позволит положение. Каким бы нужным я не был, репутация ей гораздо важнее.
Если я пойду во вражеский лагерь — я вынесу себя за рамки всех писаных и не писаных законов. Это смертный приговор, сам себе вынесенный и подписаный. Это полноценный беспредел, бунт против всех существующих правил. Такое не прощают. Никогда и никому.
Благодарности не будет. Вероятнее всего, я умру даже близко не подобравшись к цели. Точнее, я умру в любом случае, вопрос только в том, успею ли забрать с собой Нобуюки. Мстя за совершенно незнакомого человека.
Глупость. Идиотизм. Безрассудство. Самоубийство.
Фундамент моего самознания.
Если я не вмешаюсь, все пройдет, как было в истории — армию разобьют, Нобуюки притащат к Набуне, та по просьбе матери его отпустит обратно в родовой замок.
Мое влияние на нее в этом вопросе ничтожно, и максимум — она приставит к нему надсмотрщика с правом казни. Второго бунта не будет.
Будут десятки переломанных этой мразью судеб.
Изнасилования, убийства, пытки… Чувствующий свою безнаказанность ублюдок постепенно опустится до любой низости, лишь бы развлечься.
Разумеется, в рамках законов и традиций. В рамках сословной морали.
В рамках всего, что я ненавижу.
Разменять одну жизнь на несколько. Один раз я уже поступил так — невидимые шрамы от лопастей вертолета тому доказательство. Поступлю и еще раз.
Да, Набуне придется тяжело без моих знаний… Но все самое важное по Сингоку Дзидай и вообще ближайшему будущему она либо уже знает, либо найдет в моих бумагах.