А значит либо она убьет одного или двух, в третий убьет или изнасилует её саму, либо она сбежит, что вряд ли, так как у них луки за спиной, либо мне придётся вмешаться.
И умереть, так как я драться и так не особенно умею, а если учесть четырнадцатилетнее тело и нож против мечей все становится совсем грустно.
Конечно, глаза помогают, я перерублю любой меч ножом… Но это откровенно слабо работает в моих руках. Реализовать потенциал этих глаз не будучи хотя бы сверхчеловеком невозможно.
— Вали отсюда! — это было единственным, что я успел крикнуть, прыгая на ближайшего человека.
Да, возможно, он мне и не враг, и это не моё дело. Да, я убиваю другого человека ради совершенно незнакомой девушки.
Но три на одного — это не тот расклад, при котором я поддержу большинство.
На мужчине было всего три линии смерти, достаточно неудачно к тому же расположенные. К его несчастью, его точка смерти находилась там же, где и почти всех людей — на затылке.
Одно касание ножа, даже не пробивающего шлем — и тело оседает, будучи полностью и безвозвратно убитым. Убитым без возможности перерождения.
Кажется, я только что добровольно записал себя в ад.
Девушку я, как оказалось, недооценил. Второй самурай получил по горлу и сейчас лежал, захлебываясь кровью, а она уже теснила третьего. Похоже, моей помощи тут не требуется.
Ладно. Конечно, грабить трупы нехорошо, но это вроде как называется не грабеж, а сбор трофеев.
Деньги, выглядящие как монеты странного вида, Катану — остро заточенный кусок железа без украшений, я на всякий случай отодвинул в сторонку. Я ей пользоваться не умею, а если бы и умел — лучше способа приговорить самого себя я не представляю. Ну, разве что плюнуть в лицо Сегуну. Не самурай — хрен тебе, а не меч.
— Вы в порядке, леди Ода? — дружеская кавалерия подкатила как всегда не вовремя. Хотя относительно дружеская, конечно.
— Да, Х. - и с каких это пор девушки в Средневековье стали что-то решать открыто? — Докладывай.
— Х разбит, мы потеряли всего сто человек убитыми — новое оружие оказалось удивительно эффективным. — новое? Всего сто?
— Понятно. В таком случае можешь считать, что получила моё одобрение на массовую закупку этих "мушкетов" у гайцзинов. — она вздохнула. — Хотя они слишком быстро наглеют.
— Они монополисты, ваша милость. Конечно, они будут наглеть. — не удержался. Если я хоть что-то понимаю — эта девушка представительница дома Ода.
Судя по оружию и только появившимся ружьям это уже начало конца эпохи воюющих провинций, периоду, по которому меня так нещадно дрючил историк.
Ну что поделать, если старичок и знал то в своей жизни полноценно только историю родной страны, а никуда дальше мы пройти не успели. "Велике герои прошлого, объединившие Японию", ага. Будто сам не беженец.
В любом случае, сейчас скорее всего жив главный человек в истории этого периода — Ода Нобуна(га). Тот самый объединитель, который не обращал внимание на происхождение своих людей и один из первых проводил нормальную кадровую политику. Куда ещё может податься попаданец с откровенно европейской внешностью то ли из другого времени, то ли из другого мира, кроме как ко двору такой личности?
А значит мне необходимо любой ценой удержать внимание этой девушки.
— До тех пор, пока, кхм, гайдзины будут оставаться единственными производителями аркебуз, они будут поднимать цены. Это неизбежно. — да, да, ломай голову. Я одет в вещи, принципиально невозможные в этом времени, говорю не как крестьянин, выгляжу очень непривычно. Заинтересуется, черт возьми.
— Вот как? И что ты предлагаешь? — есть! Конечно, выражение её лица очень ехидно, но…
— Торговля с японскими домами монополизирована снаружи, но изнутри очень велика конкуренция. Отдельные торговые дома крупных стран и правительства готовы глотку друг другу перегрызть за лишний рынок сбыта. В том числе и поступится ценой, если это окупится массовостью заказа. — судя по истории, многие так и делали. Особенно грызлись португальские купцы, которых было традиционно много.
— Молодец, понимаешь очевидные вещи. В таком случае, у тебя ведь есть парочка знакомых купцов? — и с размаху по лицу, не давая уйти от реальности.
— На данный момент нет. Но я, тем не менее, могу быть полезен, ваша милость. — черт, голова, работай.
— И как же именно? — кажется, придётся идти ва банк.
— Двадцатый год эры Тэмбун, Ода Нобухидэ, глава рода, умирает. Второй год эры Кодзи, Ода Нобуюки поднимает восстание против главы рода, пользуясь поддержкой старейшин, особенно Хаяси Митикацу. Были разбиты в битве при Ино. — я улыбнулся. — Ваша милость, моя одежда не может принадлежать вашему времени. Я из будущего. Крайне далекого относительно вас, но все же будущего.