— Гайцзин? — а какой знакомый голос.
— Да, Шибата-сан? — дыхание тяжелое, отчетливо слышное. Тихий звон пластин доспеха.
Девушка напряжена, судя по скрипу рукояти яри — нервничает. Предбоевой мандраж в полный рост.
— Охранять тебя буду я с отрядом. — а в голосе явно слышится бешенство.
Как я понимаю, направили именно ее не просто так. "Посмотри на дело рук своих", что называется.
Наощупь встал, перепрыгнув через бок повозки. Тьма со всех сторон навалилась приливом паники, правая рука сама собой рванулась к повязке. Сделал вид, что поправляю и чешу нос, но скорее всего Кацуи все поняла.
— Мне нужен будет проводник. — по лагерю. Вечером.
Нобуна, ты — сука. Я сам пошел на это, не нужно заставлять девушку наблюдать за последствиями не ее решения.
Она хмыкнула, и ее доспехи звякнули.
— Шибата-сан, я не знаю, что вы сделали, но это не работает. — она вздохнула и взяв мою руку, положила себе на плечо.
Понятно. До этого она по инерции протянула руку, не подумав о том, что я ее не увижу. В быту сложно представить слепоту, особенно в таких мелочах.
— Не отставай. — плечо двинулось вперед, и мне осталось только повиноваться.
Темнота накатывала со всех сторон, шум оглушал, я вмиг потерял любую ориентацию в пространстве — из указателей осталось только холодное плечо, покрытое стальной пластиной. Исчезнет оно — я не смогу вернуться даже в повозку.
Паника накатывала все сильнее, и я просто не мог дождаться того момента, когда мы наконец дойдем. Неважно куда — лишь бы там было тихо.
— Можешь садится тут. — на всякий случай проведя ногой по предложенному месту все-таки сел. Огранизовать подставу сейчас для нее ничего не стоит, и там может оказаться как груда оружия или куст, так и какой-нибудь муравейник.
К счастью, там оказалась только земля. Судя по характерному треску и потоку тепла в паре метрах горел костер. Судя по отстсутствию звуков дыхания — больше тут никого нет.
Я, вздохнув, улегся на землю. Плевать, как я выгляжу и какой грязной будет одежда — непривычная обстановка и полная беспомощность буквально сжигала нервы.
Кацуи села рядом.
— И нравится тебе так жить, гайцзин? — это такое оскорбление?
— Вас что-то не устраивает, Шибата-сан? — девушка вздохнула.
— Разумеется. Ты — обуза, которая будет замедлять моих ребят. Нормально ходить ты не можешь, боевой подготовки никакой, к тому же слепой. Что должно меня устраивать? — я невольно улыбнулся.
Она, безусловно, права. Вот только…
— Тем не менее я — главная причина того, что эта задание вообще существует и надежда на победу.
— Не льсти себе — мы можем победить и без твоего колдовста, гайцзин. А вот ты сдохнешь если я просто уйду. — какая умная девочка. Действительно ведь победят, Нобуне хватит мозга и таланта. Только вот заслуги собствено Кацуи в этом никакой. — На сколько твоего колдовства хватит? Минуту? — она прервалась и со вкусом протянула. — Слепой, слабый, не способный защитить себя… Ты так боишься умереть, что цепляешься даже за такую жизнь?
Я рассмеялся. Долго, протяжно, затихая и снова начиная. Это было настолько далеко от реальности, что даже абсурдно.
— У меня есть долг, который я должен выполнить. — мог бы — посмотрел ей в глаза.
— Какой долг может быть у гайцзина? — она усмехнулась. — Ты предал своего дайме и сбежал сюда, прячась от "царкви" вместо того, чтобы принять кару за колдовство.
Значит, с Нивой они все-таки беседовали. Ну, или Нобуна проболталась.
— Я убил Нобуюки. Будешь упрекать меня за то, чего не знаешь? — я положил руку на повязку. Хватит уважительного отношения. В крайнем случае убью ее прямо тут, и попрошу Нобуну о нормальной охране. Жаль, конечно, терять проводника, но что поделать.
Вряд ли в предветрии битвы ее это возмутит. А потом я стану слишком важным оружием, чтобы смерть и так находящегося в низу сословной лестницы самурая сильно кого-то волновала.
— Я не просила о помощи, гайцзин. К тому же чужая кровь не смывает предательства. — я улыбнулся.
— В таком случае будь так добра, соверши сэппуку. Твое предательство куда более очевидно. — звон яри, доставаемого из-за спины, слетевшая с глаз повязка.
Мир хрупок — серые тени буквально расспыются под давлением кровавых линий.
— Нобуна приказала этого не делать. — я усмехнулся.
— Жалкое оправдание. Никто не может запретить этого — ни дайме, ни даже император. — это было, наверное, превым, что довела до моего сведения Нобуна при посвящении в самураи в контексте привелегий. — Ты боялась умереть во время службы Нобуюки, и боишься теперь. Ты жалка, Кацуи. Если в тебе еще осталасть хоть капля гордости — освободи этот мир от своего пристутствия.