Побагровевший не хуже помидора, Командор сначала собрался всё это прекратить, но потом сообразил, что с его же позволения сей пикник и затеялся. Капризным самодуром выглядеть не хотелось. Кроме того, большей частью все они угощались за счёт Златы (курица-то у неё была уж точно из синтезатора да и колбасы тоже). Поэтому Густав фон Хётцен счёл за лучшее просто незаметно удалиться, предупредив шёпотом лейтенанта о его персональной ответственности за вертикальное положение подчиненных по окончании пирушки. Отчаянные взгляды сына, призывавшие не бросать его на произвол болтливой бабёнки и сырых овощей, были им малодушно проигнорированы.
Поговорить наедине им всё же удалось, но для этого пришлось наглухо запереться в вездеходе, весьма невежливо отстранив снова увязавшуюся за ними Йоркову. Внимательно выслушав сына, Командор пришёл в неописуемый восторг. Вернувшись на станцию, он развернул бурную деятельность, большая часть которой свелась к переговорам с офицерами, оставшимися на Базе, вдохновенному избиению клавиатуры компьютера и нещадной эксплуатации архивного отдела станционного «аналитика». Непосредственной работе собственных мозгов отводилось куда меньше времени — во всяком случае, Роману после этого исторического уединения не удалось застать энергичного родителя не только с сомневающимся, но хотя бы с задумчивым видом. Напротив, весь облик Густава фон Хётцена говорил, что дело идёт не просто как по маслу, но по маслу высшего качества! Вот и сейчас, путешествуя невдалеке от Романа, ерзая из стороны в сторону и чудом удерживаясь в седле, Командор не выпускал из рук переговорного устройства и не обращал внимания на хлеставшие его ветки. Зная, что отец и при самой ерундовой работе не выносит и малейшего дискомфорта, сын был страшно удивлён такой поразительной выдержкой и с нетерпением ожидал передышки для выяснения всех обстоятельств. Лично он сам из интересной информации Златы не сделал сенсационных открытий.
Никакого отдыха для путешественников витязь Вадим Стэплтон не планировал, и оставалось лишь уповать на скорейшие благоприятные изменения природной среды, которые позволили хотя бы ехать рядом и не вздрагивать ежесекундно от любого лиственного шороха над головой. Такая возможность представилась не скоро, и к этому моменту все всадники были порядком измотаны и тяжело дышали. Возможно, поэтому, отвечая на вопрос сына, Командор не стал изъясняться столь любимыми им многословными периодами, а ограничился конкретными пояснениями:
— Ввиду наглого бездействия твоей сестрицы пришлось мне тряхнуть стариной! И готов поручиться своей репутацией профессионала, что уже в самые ближайшие часы агент «Элиты» услышит пренеприятнейшие для него слова: «Ваша песенка спета, приятель, вы арестованы!»
— Смелое заявление…
— …которое имеет под собой солидное основание. Удивляюсь, как ты, добывший столь значительные сведения, не начал тотчас комбинировать! Информационный отдел, дружок, это тебе не архивный — тут накоплением данных работа не ограничивается! Надо и самому принимать решения, действовать смелее!
— Нет, папочка, — вздохнул Роман, — твоим поразительным оптимизмом я не обладаю. С меня вот так хватает трёх хищных девиц, причём агрессивность каждой следующей возрастает чуть ли не в геометрической прогрессии! Если Ольда выполнит своё обещание и познакомит меня со Старшей Королевной, то, боюсь, мне придётся либо жениться на ней и, официально возглавив Династию, активно включиться в благородную борьбу за эти треклятые «Спорные Территории», либо дать обет безбрачия и вступить в какой-нибудь религиозный орден, исповедующий аскетизм и монашество…
— К первому варианту у меня особых претензий нет, — усмехнулся Командор. — Если я не ошибаюсь, то энергетическое состояние фамилии Рэчери графически изображается единицей со многими нулями, а их «территориальную» дурь мы как-нибудь вылечили бы. Об аскетизме пусть рассуждают дураки, исповедующие синтетическое вегетарианство; в брак можешь не вступать, но внука мне изволь обеспечить. Что же касается религиозной карьеры, то, во-первых, таковую в нашем обществе сделать вообще проблематично, а во-вторых, судя по жизни Кирилла Инфантьева, это довольно нудное занятие! Второй степени «посвящения крестом» он достиг давным-давно и в его годы должен готовиться к четвёртой, а тут на тебе — никакой перспективы!
— А если он просто верит, вот и всё?
— О, сынок, я убеждён: если Инфантьев и верит, то как раз сложно. Будь иначе, ему вполне хватало бы многочисленных проповедей, транслируемых ежечасно из «Элиты» по космической суперсвязи, да скромного уединения у видеоэкрана для медитации во время коллективных телемолений в надежде услышать откровения Космического Эфира. А он связался с организацией, к которой и в самой «Элите» относятся весьма настороженно, ибо её руководители претендуют на власть тайную, незримую и всеохватывающую — да не просто над звёздной системой или даже Сектором, но над всей Галактикой! И они добились очень серьёзных успехов. Шесть раз за последнее столетие наиболее дальновидные люди (в том числе, дважды лично я) выдвигали законопроект о тотальном закрытии всех без исключения религиозных храмов на планетах «Союза-Содружества», и ровно шесть раз по этому поводу принимались отрицательные решения! Почти помирились с «Элитой», потом разодрались, снова помирились и вот опять собираемся рвать и увечить друг друга, как бешеные псы, а дома, на фасаде которых красуются две позолоченные скрещённые палочки, как были у нас, так и есть! Вот уж, действительно, мистика какая-то! Что же мне остаётся — поверить, будто в президентских советах полно скрытых личностей из так называемого «Ордена Езуитов» да ещё в чине не ниже «провинциала»?
— Не так громко, папа, не так громко… — Роман приложил палец к губам и многозначительно кивнул в сторону возглавлявшего их отряд сосредоточенного Вадима, — а не то имеющий уши да подслушает… Вот, значит, ты о ком! Не знал-не ведал, что щупальца «Ордена» потянулись и к нам!
— Потянулись? Да они давным-давно уже вовсю шевелятся то здесь, то там! Их люди глубоко законспирированы, причём применяется тот же принцип кодирования личности, что и в разведработе. И даже в случае ареста и раскрутки из подозреваемого ни шиша существенного о вышестоящих руководителях не выжмешь. Можно лишь сломать человека, навсегда искалечив его психику, но что толку!
— Тем не менее, психоломка применяется сплошь и рядом…
— Это, в основном, от злости на собственное следовательское бессилие, — с неохотой выговорил Командор, — плюс вполне естественное желание унизить несгибаемого гада. А смысла — что толкать мизинцем скалу. Хоть режь врага на части, хоть применяй пыточные препараты эскулапов-палачей — всё мимо! Как можно что-либо узнать о таинственном боссе, если для этого нужно произнести кодовую фразу, известную только самому боссу? Однако обрати внимание, как в «Ордене» величают начальников и подчинённых — может, подтвердишь реноме хорошего работника и вспомнишь сам?
— Мать честная! — ахнул Роман и, спохватившись, зажал себе рот обеими руками. — Да как же я прошляпил такую деталь? Ну, конечно же, вышестоящие — «ассистенты», «провинциалы», «магистры», а исполнители…
— …а исполнителей называют «рыцарями», — удовлетворённо подтвердил Командор. — Вот, как говорится, и новая печка, от которой можно танцевать «па-де-де» нашего разведбалета, а может, и «па-де-труа»… Так что Эльза, я уверен, и понятия не имеет, с кем она развлекается!
— Возможно, всё не так просто, — задумчиво предположил Роман и поглядел на отца с откровенным уважением. — И что ты придумал?
— Для чего мне придумывать, — плотоядно потёр руки Командор, — когда всевозможные выгодные комбинации сами так и прут наяву, как грибы после дождя! Аж глаза разбегаются от обилия возможностей! Прямо-таки не знаешь, кого когтить в первую очередь!
— Рисуетесь, папенька…
— Разве что самую капельку, — усмехнувшись, признался отец. — А то у нас в семье последнее время только и слышится: «Эльза! Сверхсотница! Умница!» Надоело. «Прима» недоделанная… Поторопились мы оформлять ей «Браслет Отличия», вот что я тебе скажу! Да, заслужила, но для обуздания гордыни не мешало бы ещё пару годков помыкаться «второклашкой». А то её шибко уж понесло: работу по боку, мужиков под бок… Ты обратил внимание, сколько нарядов она потащила с собой в экспедицию?
— Между прочим, «Браслет» она пока не носит, — осторожно вставил Роман. — И наверняка откажется от него, если первой не вычислит разведчика «Элиты».