В генераторской малой станции № 4 не было и следов той странной пыли, что в изобилии имелась на третьем «цветке» — рабочая комната сейчас напоминала уютную гостиную в загородном доме. Поодаль от механизмов стояли удобные кресла — два против одного, и четвёртое у стены как бы между ними. Всюду было исключительно чисто, и чувствовалось, что порядок здесь наводили на совесть. Представительницы Династии расположились с левой стороны от входа, недалеко от пусковой системы внешней энергозащиты. Мадемуазель Ласкэ чинно сидела в одном из кресел, а страшно возбуждённая Малинка металась туда-сюда, как заводная. Она была всё в том же белом воздушном платье, и витязь впервые с удивлением отметил про себя, что за последнее время Младшая Королевна здорово похорошела. Помимо своей воли, он скользнул взглядом по её стройным, открытым чуть выше колен, ногам; обратил внимание на тонкую талию и на достаточно высокую грудь, вздымавшуюся от волнения… Однако стоило ему посмотреть немного левее — и оставалось только прошептать одними губами древнейшую истину, что всё познается в сравнении.
Ольда Ласкэ казалась существом, бесконечно далёким от всяческой суеты — более безмятежного вида трудно было и представить. Она красовалась в совершенно новом длинном платье малахитово-изумрудных тонов, соответствующие камни украшали её уши, шею и запястья. Однако всё внимание сразу приковывал боковой разрез фантастической длины с левой стороны юбки, пленительно обнажавший ножку самой совершенной формы. Ее положение было столь тщательно продумано и действовало так сильно, что Мстислав и не заметил, как на короткий промежуток времени словно бы выпал из естественного хода событий. Право, не мешало поблагодарить Малинку, которая привела его в чувство, подлетев с нетерпеливым возгласом: «Ну, где же он? Когда придёт?»
— Он здесь, — хрипло проговорил витязь и поспешно откашлялся. — Прошёл вполне успешно через окно одной из комнат первого этажа.
— Через какое именно? — мгновенно спросила Ольда атакующим тоном. Мстислав усмехнулся, окончательно сбрасывая чары:
— Оно находится рядом с той комнатой, где совсем недавно две очаровательные девушки ссорились, воевали, мирились и… О дальнейшем я скромно умолчу.
При этих словах Малинка слегка покраснела и метнула вопросительный взгляд на свою подругу, которая не изменила бесстрастного выражения лица. Мстислав поспешил принять весьма живописную позу, обещавшую дальнейшие разоблачения, чем спровоцировал Младшую Королевну на рассерженную реплику: «Неужели ты подглядывал?!»
— Ни в коей мере, — ответил витязь вполне искренне, — не имею такой привычки. О происходившем мне сообщил в подробностях тот, кого интересовали любые детали, способные повлиять на конечный результат предстоящей сделки. Признаюсь, он был несколько разочарован.
Поняв, что витязь не обманывает, Малинка обернулась к Ольде за разъяснениями, однако та и не подумала их давать, а принялась шаловливо играть своею косой. Вдруг она резко тряхнула головою, сложила руки на груди и вызывающе бросила:
— Может быть, всё-таки пригласишь эту необыкновенную личность? Мы уже заждались!
— Нет проблем, — сказал Мстислав. Он приоткрыл входную дверь, сделал небольшой шаг на площадку и негромко позвал: — Злата, пригласи, пожалуйста, гостя.
Плоская физиономия женщины моментально появилась в дверном проёме, причём витязя едва не отпихнули. На его лице отразилось возмущение, так как факт примитивного подслушивания был просто очевиден. Йоркова, кажется, это поняла, потому что быстренько испарилась, успев метнуть прелюбопытный взгляд на разодетых девиц Династии. Послышались дробные шаги на лесенке, затем наступила тишина. И Малинка, и Ольда просто глаз не сводили с входного тёмного прямоугольника, но всё же вздрогнули при виде появившейся мрачной фигуры в чёрных широких брюках и такого же цвета куртке с капюшоном. Неизвестный возник столь бесшумно, будто владел мистической левитацией.
Гость сразу повел себя так, словно был тут хозяином. Переступив порог генераторской, он небрежной походкой прошёлся по комнате, как бы проверяя, всё ли на месте; приблизился к девушкам, быстро, но цепко всмотрелся в их лица, а затем сделал несколько шагов назад и упал спиною в приготовленное для него кресло. Вальяжно закинув ногу за ногу, человек в капюшоне ещё раз перебрал глазами своих оппонентов, а потом, широко осклабившись, произнёс:
— Похоже, что мои ясные очи видят перед собою живую иллюстрацию к главе исторического учебника о конституционной монархии! Имеющая силу не правит, а умеющая толковать приметы и знамения вовсю этим пользуется… Сомневаюсь, что удастся выжать самый минимум полезности из сложившейся ситуации, однако, как любит говорить Филипп-Учёный: «Знаю, что не получится, но как не попробовать?»
Мадемуазель Ласкэ выслушала всё это с откровенным недоумением. Брезгливо выпяченная нижняя губа только подчёркивала её негативное отношение к происходящему, а в обращении к Мстиславу прозвучали почти возмущённые нотки:
— Па-а-аслушайте, витязь, кого вы сюда приволокли? Немножко информации выдать способны? Да, я имею ввиду основную базу данных! Кто, в конце концов, сидит перед нами? У кого «ясные очи»? У мужчины? Женщины? Гермафродита?
— А если бы я идентифицировал себя как «травести»? — с издёвкой в голосе поинтересовался неизвестный. — Что, вам стало бы легче?
— «Травести» называют актрисок, исполняющих роли мальчиков, — немедленно отозвалась Ольда. — Если же вы ощущаете себя «трансвестидом», то хотя бы грамотно употребляйте термины! Не стоит начинать долгожданное общение с лингвистических ошибок.
— По-моему, это варианты одного понятия — возможно, в первом случае имеется оттенок просторечия, — (это прозвучало почти приглашением к дискуссии на языковые темы). — Образование у меня, правда, не ахти какое, но поспорить я люблю.
Мадемуазель Ласкэ переглянулась с Младшей Королевной, лицо которой отразило полное непонимание происходящего, а затем устремила свой взор на главу корпуса витязей и нашла того тоже достаточно обеспокоенным. Тогда девушка решительно встала, сделала несколько мягких шагов по направлению к неизвестному и, присев прямо перед ним на корточках, откровенно вгляделась в неподвижную лицевую маску под капюшоном.
Расстояние между враждебными сторонами уменьшилось до предела, но оппонента Ольды это не слишком взволновало. Возможно, незнакомец чувствовал или даже точно знал, что и в этом положении никакого определённого впечатления о нём не составишь. Слегка вытянутое спокойное, но отчего-то не слишком приятное лицо с упругой, словно резиновой кожей могло одинаково принадлежать как женщине, так и мужчине — в пользу последнего говорил слишком уж самоуверенный вид гостя. Воспользоваться в качестве определителя причёской тоже было затруднительно, ибо капюшон плотно облегал череп и лишь немного приоткрывал гладкий, узкий лоб, создавая иллюзию полного отсутствия волос. На круто выступающих скулах и на подбородке не отмечалось следов бритья, однако и признаков косметики не наблюдалось. Тонкие губы казались практически бесцветными; редкие светлые брови почти сливались с сильно выгнутыми надбровными дугами, а мочки ушей не имели характерных проколов. Угадать же строение тела под явно маскировочной одеждой тем более было нелегко: небольшой рост вообще ни о чём не говорил, равно как и неопределённый размер грубой, походной обуви. Маленькие руки демонстрировали лишь свою крепость и полное незнакомство с кольцами и браслетами. Сбитая с толку, Ольда снова быстро обернулась в сторону Малинки, но по её растерянному виду стало ясно, что этого пришельца из ниоткуда Королевна видит впервые. Разочарованно вздохнув, мадемуазель Ласкэ встала и вернулась на своё место. Однако, усаживаясь в кресло, она вдруг застыла, будто что-то внезапно вспомнила, а затем, уставившись в потолок, интригующе объявила:
— Мне кажется, я вас где-то видела. Похоже, мы уже встречались…
— Разумеется! — неожиданно легко и весело согласился неизвестный. — Но вряд ли вам удастся вспомнить детали, то есть где и когда. Впрочем, можете попробовать! Если получится — тогда моё отношение к вам изменится в лучшую сторону, да и сама беседа потечёт по более благоприятному для вас руслу.
— Для чего же важные переговоры начинать с откровенной подначки? — процедила ледяным тоном мадемуазель Ласкэ, по-прежнему глядя куда-то вверх. — А что касается личного отношения, то вряд ли я нравлюсь вам меньше, чем вы — мне.