Меня Серж, конечно, разместил супротив своей собственной персоны, которую он облачил (спасибо за внимание, милый!) в прекрасный костюм-тройку того же синего цвета, что и моё платье. На сидящем по левую руку от него Станиславе оказался вечерний мужской халат на корректирующих размер магнитных застёжках. А справа отдыхал как обычно невозмутимый Кирилл Инфантьев. Он не успел или не захотел переодеться и по-прежнему оставался в чёрной майке и чёрных вельветовых брюках. Я сразу же направилась именно к нему и на глазах у Сержа очень обстоятельно ощупала его руки и плечи. Нужный текст критического содержания, направленный против виновника, был ещё не до конца продуман, а задержка на несколько секунд оказалась решающей — меня опередили, иронично заметив:
— Вот «твой Кир». Кажется, ты убедилась, что с ним всё в полном порядке? Или будешь проверять этим же способом и дальше, и ниже?
Хотя упрёк был справедливым, Серж меня, конечно же, не смутил. Пришлось для смягчения ситуации показать ему язык с соответствующей шутливой гримаской, но вопрос задать всё-таки Инфантьеву: «Что же с тобою случилось? Куда ты пропал?»
— Да нет, для меня как раз пропали вы все, заодно прихватив с собою и дачу, — с усмешкой ответил Кирилл. — Кругом оказался сплошной осенний лес, по которому я и шёл минут 30–40, пока не добрёл до выхода в коридор, то есть в смежную комнату.
— Что за чепуха? — я сердито посмотрела на него, а потом на остальных. — За это время можно было пройти не один километр и не два, а с твоим здоровьем и все пять!
— Шесть с половиной, — поправили меня, — ровно столько и показал мой шагомер. Он один исправно работал, в отличие от карманного передатчика. Причинами происшедшего я не интересуюсь, ибо понимаю розыгрыши, но обещаю в самом ближайшем будущем ответить своим, не хуже.
— Стоящая перед тобою Эльза тут ни при чём, — поспешно сообщила я и попятилась к своему месту. — Поверь, она очень о тебе беспокоилась!
— Я в затее тоже не участвовал, — о своей непричастности решил заявить и Станислав. — И шокирован был больше всех!
— «Все» — это, очевидно, опять-таки мисс фон Хётцен, — с любезной наглостью поправил его Серж и звучно раскупорил одну из бутылок. — Я, например, был абсолютно спокоен, хотя и пострадал — единственный из всей честной компании! Знаешь, «Страж», как меня щипали, лупили и колошматили!
— По вполне заслуженной причине, — огрызнулась я.
— Причина перечисленных действий лежит в данную минуту на сиденье вашего кресла. Будете плюхаться — не раздавите.
Тут я наконец вперила свой взор в этикетку и, прочитав: «Дамская особая № 3. Крепость 30°», слегка зарумянилась. Догадался-таки… вот проныра! Наверное, тогда, в лесу, я дохнула на него слишком сильно…
Удобно устроившись на сиденье рядом с почтенной «полубаночкой», я с некоторым опасением стала разглядывать стоящие передо мной другие «пузыри», так как мой дорогой рыцарь вполне мог не ограничиться одним примером, а продолжить их под номерами «дамская четыре», «пять», «шесть», «шестнадцать»… К счастью, этого не произошло, и мои очи насладились чудесным видом шампанского «Четыре короля», портвейнов «Крым», «Виолетта» и «Розовый жемчуг», кагора «Тихое аббатство», коньяков «Эва-ХХХ» и «Наполеон», а также пятью видами сладких фруктовых наливок. Я было потянулась за редкостной «Виолеттой», но тут углядела за толстеньким бочоночком пива притаившуюся в его тени такую дорогую вещь, что всякие раздумья о выборе отпали. Подавшись вперёд, я несколько дрожащей рукою потянула по скатерти к себе янтарный запечатанный кувшин с витой, причудливой надписью: «Хризантема Чан Э». Это был самый знаменитый ликёр из призовой серии «Чайна», хотя, возможно, некоторые знатоки поставили бы выше коллекционный крем-ликёр «Мэйхуа». Увы — к сожалению, знатоками приходится называть лиц с многомиллионными энергетическими состояниями, так как иных сумасшедших, готовых выкладывать месячные зарплаты за подобную вкусовую экзотику, сейчас нет. Вернее, один всё-таки нашёлся… вот он сидит напротив меня и довольно ухмыляется. Выходит, что вещица-то из старых запасов, ибо и самый мощный пищевой комбайн быстрее чем за пять часов с синтезом этой прелести не управится.
Осторожно сломав печать, я трепещущими ноздрями вдохнула божественный аромат и бережно наполнила до краев фужер прозрачной, золотистой жидкостью. Теперь стоило показать гордецу хозяину, как прекрасно его гостья разбирается, что с чем должно употребляться — пусть знает, что давнее распитие вместе с вообще невежественным Мстиславом посредственного коньяка под сельдь мелкого посола было просто досадным недоразумением. На приличной тарелочке у меня быстро появились гусиный паштет, подрумяненные гренки с яичными желтками посередине, горка прозрачной красной икры и порция «осетрины по-русски». Что именно набрали себе на закуску мальчики, я смотреть не стала, так как все трое приподняли вверх стаканы, до половины наполненные самой обыкновенной водкой. Это означало, что заедать будут, как водится, солёными огурцами, грибами и мясушком горячего приготовления.
Стаканы были резко опрокинуты под интересное Серёжино пожелание: «За то, чтобы сбылись мечты!», однако мой фужер продолжал ярко переливаться в моих пальцах. Нужно было дождаться, пока Серж зажует вульгарную очищенную не менее вульгарной колбасой и обратит внимание на демонстративное отставание дамы от общества. Когда так и случилось, я с многозначительной улыбочкой сначала по всем правилам положила в рот небольшой ломтик ананаса, придавила его язычком, медленно вдохнула в себя воздух и лишь потом одним длинным, тягучим глотком выцедила ровно треть бокала. Выждав примерно с полминуты, я сделала ещё один глоток, отставила хрусталь в сторонку, поднесла к губам греночку с паштетом, откусила и принялась изысканно жевать. Изысканность заключалась в приятной улыбке (а что ещё можно придумать?), предназначенной для нашего хлебосольного хозяина. Он оценил всю тонкость моего аристократического поведения вежливым замечанием: «Мисс, вы продолжаете меня удивлять…», после чего сразу вспомнил о своем пустом желудке и пошёл наворачивать за милую душу. Я тоже решила, что аристократизма на сегодня было уже достаточно, и уверенно потащила к себе хороший кус пирога с олениной…
Инфантьев и Ладвин-младший ели по своему обыкновению не слишком много, причём первый из них — только овощные блюда. Такое отношение к пище у истинно верующих шло из глубокой древности и имело вполне логичное объяснение: «Чтобы по-настоящему насытиться, нужно кого-нибудь убить». Выходило, что для пропитания резать животину было нельзя, а врагов веры, короля и отечества ещё как можно! Меня всегда немного удивляли подобные парадоксы человеческого мышления, и я полагала, что за этим стоит самое прожжённое лицемерие. Хорошо хоть Кир никогда не выпячивал наружу особенное оформление своих убеждений и не пыжился показным благочестием, как многие в «Элите». Честно говоря, любому святоше, вкушающему зелень под слабенькое винцо, я предпочла бы вид плотной фигуры моего Сержа, который, очистив две тарелочки с ухой под сдобные пирожки с «лисичками», хряпнул ещё сто пятьдесят «Прозрачной» и вкусно всё это заел грандиозной миской мясного салата под майонезом. К чему ограничения и ритуалы — питание сегодня искусственное и очень качественное, и никто уже не разводит бесчисленные стада коров и свиней на убой, чтобы насладиться нежной ветчиной или ростбифом с кровью! Возможно, многочисленные «элитные» запреты имеют чисто дисциплинарную функцию, используя традицию в качестве догмы для воспитания и повиновения паствы — но тогда, пардон, это всё те же перепевы архаичного: «Всякий господин есть от Всевышнего…»
Немного подумав, я решила потеребить Инфантьева кое-какими острыми вопросами, однако снова была опережена Сержем, который, включив по краям стола мягкое освещение, небрежно сбросил салатную тарелку (больше похожую на музейную военную каску) в одну из тумб и обратился к задумавшемуся Станиславу с предложением начать обсуждение договора между ними. Это тоже было интересно послушать, и я с вновь наполненным фужером откинулась на спинку кресла.