После некоторого раздумья рыцарь откровенно признался:
— Я почти ничего не понимаю. Расскажешь хоть немножко? Правда, я знаю, что о подобных вещах не откровенничают с кем попало…
— О, так мы, оказывается, умеем и кокетничать! — развеселилась я. — Или требуется очередное подтверждение фактика, что мой спаситель и любовник не относится к «кому попало»?
— Знаешь, я уже начал сомневаться насчёт спасителя. Похоже, ты могла уничтожить «Малыша» самостоятельно.
— Безусловно — и в ту самую минуту, как только он до меня дотронулся. Но я ещё об этом не догадывалась да и перепугалась до чёртиков…
Было забавно незаметно наблюдать, как Серж осторожненько оставляет мою руку в покое и с крайне нерешительным видом начинает мять покрывало. Желая помочь ему собраться с мыслями, я попросила принести чего-нибудь выпить. Вспомнив об утащенной с ужина «Хризантеме Чан Э», я конкретизировала просьбу. Кутить так кутить! За чужой счёт — так за чужой…
В ожидании рыцаря, который что-то слишком медленно разбирался с кувшином, рюмками и подносом, я залезла под одеяло и разместила подушки так, что можно было удобно находиться в полусидячем положении. Когда Серж приблизился, я указала ему место возле себя и снова едва не фыркнула, глядя, как он устраивается на самом краешке кровати. Оказывается, наш кавалер только с виду грозен, а на деле… Или же мою взбалмошность он принимает за постоянную непредсказуемость?
— Легенда о красавице Чан Э гласит, что, похитив у мужа эликсир бессмертия, она бежала на Луну и там мучилась от одиночества, — просветил меня Серж, подавая наполненную жидким золотом рюмку (я сразу поняла, что он вполне владеет собой). — Мне кажется, Эльза, твой дар тоже не слишком способствует появлению друзей и подруг!
Ах, вот как он вывернул! Что ж, симпатично.
— А если означенная Эльза исповедует старый принцип: «У меня друзей не было, нет и не надо»? — высокомерно начала я, но затем сбилась, махнула рукою и разрешила появиться на лице откровенно тоскующему выражению, чем соглашалась с его словами. Однако я сочла нужным добавить, что они куда больше относятся к Медее Темир — тоже, в своем роде, «Горгоне», но как бы наоборот.
Серж превратился в знак вопроса, и я поразилась, как при его комплекции удалось так изогнуться.
— Знаешь, дорогой, мне всё-таки представляется, что предсказание насчёт долгих бесед начинает сбываться, — (эти слова пришлось сопроводить очень откровенным потягиванием — а вдруг передумает и захочет наброситься?). — Придётся тебе рассказать небольшую историю…
Пауза. Нет, не передумал, и желания сорвать с меня одежду не наблюдается: сидит и слушает, как кошка мышь. Что ж, тогда приступим:
— Эта феерическая драма началась около двенадцати лет назад с того, что как-то раз одна молодая женщина явилась в Институт Расчёта Сенсорных Коэффициентов своей планеты и сообщила о желании заново пересчитать свой личный «эС-Ка». Оператор «расчётчика» крайне удивился, так как всем было известно, что данный коэффициент есть величина постоянная и не подвержен изменению даже в случае травмирования психики конкретного человека. Естественно, напрашивался вывод, что с этой дамой не всё в порядке. Ей предложили подождать, а тем временем затребовали и получили справку, из которой явствовало, что в приёмной находится некая Медея Темир, двадцати пяти лет, незамужняя, душевно здоровая и с определённым в десятилетнем возрасте «эС-Ка» величиною в нормальные 89 условных единиц. Оператор пожал плечами, пригласил женщину и попробовал деликатно отговорить от бессмысленного повторения сложных процедур, но получил отказ. Тогда он использовал последнее средство и поинтересовался, известно ли госпоже Темир, что подобная операция обойдется ей в десять тысяч энергетических единиц — сумму весьма значительную для простой заводской лаборантки? В ответ спокойно сообщили, что знают об этом и готовы немедленно заплатить. Оператору ничего не оставалось, как снова сделать недоуменное телодвижение и приступить к подготовительной работе.
Результат, который выдала машина на следующее утро, оказался вполне предсказуемым, хотя и несколько странно оформленным: сенсорный коэффициент чудаковатой брюнетки был определён как равный «приблизительно, 89 000 единиц». Обслуга «расчётчика» удивилась такому явному сбою обычно безукоризненно действующей аппаратуры, ибо за всю историю её применения наивысший индивидуальный «эС-Ка» был равен всего лишь 163-м у нас и 159-ти в «Элите». Медее выдали стандартную карточку-справку, в которой три лишних ноля были зачёркнуты от руки, сообщили об отсутствии изменений и, не удержавшись, лицемерно посочувствовали бесполезной трате личных энергосредств. Медея спокойно поблагодарила за труд и удалилась. Возможно, на этом всё и закончилось бы, но оператор счёл необходимым поставить свое начальство в известность о возможных неполадках в каком-то из блоков вычислителя. Были вызваны для проверки специалисты, и они…
— …и они сразу же ошалели от совершенно несуразной для одной из самых точных в истории человечества машин определения «приблизительно»? — угадал рыцарь. Я внимательно посмотрела на него и решила, что от его информированности тоже можно ошалеть. Вслух же сказала:
— Да, ты подобрал вполне подходящее слово… Когда же и малейших неисправностей обнаружено не было, госпоже Темир отправили приглашение вновь посетить Институт. Вежливый вызов (как, впрочем, и полудюжину других, уже менее вежливых) Медея проигнорировала, и тогда к ней на дом были направлены сотрудники одной из наших спецслужб. Официальное задание у них было «поговорить». Они и поговорили, после чего двое из них явились с отчётом, дух и букву которого пронизывала величайшая умиротворённость. На резонный вопрос, отчего не явился третий сотрудник, последовало спокойное объяснение, что он понравился хозяйке и остался у неё погостить.
Курировавший операцию офицер как следует пропесочил нерадивых работничков и отправил их провериться на алкоголь — он присутствовал, но в дозе, не достаточной даже для легчайшей степени опьянения. Тогда были вызваны трое других оперативников, которым на сей раз дали задание привезти госпожу Темир в контр… в Управление для беседы. Через час оперативники явились обратно одни и безапелляционно заявили, что Медея приехать отказалась наотрез, а, кроме того, лично они считают совершенно излишним беспокоить эту замечательную женщину и отрывать её от домашних дел…
Услышав о таком повороте событий, Серж потёр руки и засмеялся странным, довольным смехом. Я погрозила ему пальцем и предупредила:
— Веселья, Серёженька, дальше будет мало. После того, как начальство несколько пришло в себя от поразительно наглого поведения собственных подчинённых, сразу была допущена роковая ошибка: в их присутствии группе спецназовцев отдали приказ гражданку Темир немедленно арестовать. В ответ на это побывавшие у Медеи оперативники достали портативные лучемёты и открыли стрельбу по всем, кто находился в помещении, после чего удалились в неизвестном направлении. Впрочем, их местонахождение очень скоро выяснилось, когда поднятое по тревоге боевое подразделение Службы Безопасности было встречено у коттеджа, принадлежавшего Медее, огнём уже из бластеров такой плотности, что сразу потеряло почти четверть своего личного состава. Суматоха усиливалась ещё и полным непониманием высшего командования, из-за чего же разгорелся весь сыр-бор. Единственное, на что оно оказалось способно, так это ввести в бой новые части, и злополучный особняк был взят штурмом. Однако его владелице удалось каким-то образом скрыться — так доложил по рации командовавший операцией полковник. Затем он, как ни в чём не бывало, предупредил, что его люди дальнейшего преследования «несчастной женщины» не допустят и уничтожат любого, кто попытается это сделать.
Сложившуюся ситуацию можно было назвать как угодно — нелепой, безумной, сюрреалистической, но факт оставался фактом: после встречи доблестных воинов с Медеей, они переходили на её сторону…
Пришлось дать полный отбой и начать осторожное расследование происшедшего. Кому-то пришла в голову ценная идея объявить взбунтовавшимся войскам, что все карательные меры против Медеи Темир отменяются, и её свободе больше ничто не угрожает. Это было воспринято вполне благожелательно, и свихнувшееся подразделение спокойно возвратилось к месту своего квартирования. Разумеется, его неспешно расформировали, и вскоре всех солдат и офицеров направили на негласное психиатрическое обследование. Потом было ещё великое множество подобных проверок, но все они подтверждали одно: любой человеческий мозг и мозг некоторых высокоорганизованных животных, на который Темир воздействовала каким-то неизвестным образом, частично переходил в её распоряжение, а точнее, становился её собственным мозгом. Этот процесс оказывался необратимым — «уйти» из чужой головы Медея уже не могла.
— А это не походило на какой-нибудь сверхконцентрированный «экспресс-гипноз»? — спросил Серж. Я наполнила свою рюмочку, отведала, облизнулась и сказала: