— С вашей случайной подачи, милый, — лукаво улыбнувшись, промолвила я и снова прикоснулась губами к его виску. — Никто ведь тебя не тянул за язык — сам проболтался о своем интересном сенсорном коэффициенте!
— Что же в нём особенного?
— О, такому неосведомленному человеку я не в силах отказать в объяснении! — мои шаловливые губы тронули мочку Серёжиного уха. — Понимаешь, «эС-Ка» в 99 единиц вообще встречается нечасто, а среди серьёзных разведчиков таковой имелся у одного парня очень высокой квалификации по прозвищу «Беглец». Он работал на «Элиту», в чём-то провинился перед своими боссами и был приговорён к двум с половиной годам «болевой камеры» — с правом «добровольного ухода», разумеется… Так вот, он оказался вторым героем за всю историю человечества, которому удалось выдержать подобный сумасшедший срок и не сойти с ума. И не покончить с собой.
— А кто был первым?
— А первым был «дедушка Питер» — человек, который вот уже сорок с лишним лет является одним из главарей небезызвестного «Синдиката». Ему помогла справиться с двухлетним заключением неукротимая ненависть к своим мучителям, то бишь ко всему человечеству. Потом он стал мстить и, как видишь, успешно. Трудно сказать, что помогло устоять «Беглецу»…
— Какова же была его дальнейшая судьба?
— Не знаю — ей никто не интересовался. Возможно, что в наших архивах не сохранилось даже изображений его внешности. Отбыл человек наказание, вышел на свободу и растворился в общей людской массе… Может, восстанавливает здоровье и живёт на сбережения, если они у него имелись. А может, взялся и за старое. В разведке к такому изуверскому наказанию, как «болевая», обычно прибегают лишь в том случае, кода дело касается предательства агента. Официально это называется «измена Родине». Впрочем, я не уверена — за точной информацией лучше обратиться к моему брату.
— Но разве в распоряжении ваших спецслужб имеются люди со сверхсилой? — снова неподдельно удивился рыцарь. — Я всегда связывал данный психический спецэффект исключительно с нашей планетой!
— Ты прав, — сказала я, — не имеются. И эта деталь вдребезги разбивает все мои нелепые женские подозрения. Нам, девчонкам, на досуге что только ни придёт в голову!
После этой заключительной фразы мои губы намертво слились с полными Серёжиными губами, и после такого трудного дня сил у нас обоих оказалось ещё более чем достаточно…»
БЛОК СОБЫТИЙ № 3 (Милые беседы с "мальчиками")
«Фрагмент № 7»
«Мне всё же кажется, что из Сержа выйдет прекрасный муж. Подумать только — чтобы сдержать своё рыцарское слово, он сумел подняться в семь часов утра, хотя, держу пари, мы отключились не раньше четырёх! А ведь было кристально ясно, что пригревшейся у него под бочком, разомлевшей мисс фон Хётцен эта самая специальная аппаратура связи вряд ли понадобится в ближайшую треть суток. Действительно, во второй раз я смогла приоткрыть один какой-то глаз только в половине десятого. Обнаружив напротив своего носа небольшой передвижной столик, я раззевалась во всю пасть, перевернулась на спину, вновь прикрыла на одно мгновение ресницы… и распахнула их ровно в полдень.
Окно так и осталось с вечера затемнённым, однако комната была достаточно освещена с помощью старомодных голубоватых ламп, размещённых по периметру потолка. Полюбовавшись их нежным матовым сиянием, я лениво протянула руку к столику, и он послушно раскрыл свои «лепестки», предлагая не ожидаемый лёгкий завтрак, а настоящий обед! Вообще-то, я никогда не чаёвничала в роскошной постели да и плохо понимала так называемую аристократическую прелесть этого занятия. В самом деле, что за удовольствие жевать и глотать в полудремотном состоянии? А ведь передо мною был не просто кофеёк с крошечным бутербродиком, а пяток весьма приличных сэндвичей с ветчиной, сыром и паштетом! Да ещё замороженные ломтики так понравившегося мне вчера ананаса, да плюс симпатичнейшее шоколадное пирожное со взбитым кремом «Шарлотт», да в придачу вазочка зернистой икры! И, конечно же, огненный кофе в герметическом стаканчике. И — ура! — маленькая бутылочка ледяного полусухого шампанского! И апельсиновый сок. И отдельно — сливки…
Первым делом, я освежилась соком, а затем довольно бодро поднялась с твёрдым намерением сделать полный комплекс оздоровительной гимнастики. Из этого, увы, ничего не вышло, ибо твёрдость моя улетучилась ровно через пять секунд после принятия основной стойки, а само намерение — секунд через десять. Чтобы как-то примириться с совестью, я несколько раз помахала правой и левой ножкой, повертела перед собой ручками, но потом всё-таки решила выполнить стойку на руках. Она далась мне с большим трудом; был и такой момент, когда казалось, что моя сильно раздобревшая за последнее время корма сведёт на «нет» все усилия удержать равновесие. Однако мужественная мисс фон Хётцен устояла и даже несколько раз отжалась, правда, не до отказа. После такого подвига утренне-обеденное шампанское можно было считать полностью заслуженным. Не мешкая, я уселась в чём мать родила перед яствами и решительно принялась за дело. Энергичная разминка явно пошла мне на пользу, позволив в хорошем темпе расправиться с вкуснейшей едой. Икра заедалась пирожным, шампанское запивалось сливками, кофе закусывался ананасом — всё было сметено подчистую.
В самом что ни на есть распрекрасном расположении духа я неторопливо оделась и даже не огорчилась тому обстоятельству, что вот уже вторые сутки хожу в одном и том же платье. Затем, вызвав «летучую мышь»-уборщицу, я наказала ей навести в комнате полный порядок и вальсирующей походочкой разбитной девицы из числа «золотой молодёжи» отправилась знакомиться с Серёжиным домом. На ходу я обдумывала способы женить его на себе. Интересно, как бы он отнёсся к своему маленькому наследнику?
…Основательно облазив все этажи и не найдя никого из ребят, я примостилась на самой верхотуре возле мощных параболических антенн неизвестного назначения, решив отдохнуть и заодно освежиться прихваченным фруктовым мороженым. Ещё больше захотелось стать совладелицей такого шикарного замка — на свой особый манер это, безусловно, был самый настоящий замок времён развитых супертехнологических эпох. Оба жилых этажа состояли из восьми огромных залов, нумеровавшихся против часовой стрелки. В шести из них на первом мы все побывали ещё вчера, последовательно пройдя прихожую, ангар, спортивный зал, «Летний», «Осенний», «Зимний» — и на этом закончили. Под номером восемь числилась генераторская, из которой вёл спуск в какое-то закрытое подземелье, а вот зал № 7 представлял собой настоящую тайну за семью печатями. Каламбуром тут и не пахло, ибо у шифрованного замка было ровно столько степеней защиты. Я просто вся извелась, пытаясь с помощью универсального ПДУ просветить его стену и ничего не добилась. Наверняка там размещался гарем из Серёжиных наложниц, находившихся в состоянии анабиоза…
Второй этаж был полностью предназначен для жилья и увеселений. Точно над прихожей располагались три комнаты для гостей, ничем не отличавшиеся от тех, где ночевали мы. Далее, по ходу вправо, находилась аппаратная с несколько устаревшими, но вполне рабочими системами, в том числе, и для космической связи. Следующий зал делился не на три, а на две колоссальные комнаты — явно для хозяев, а потом шла помпезно меблированная столовая, в которой можно было закатывать пиры на добрую сотню приглашённых лиц. Столовая плавно переходила в новое помещение, которое я назвала «праздничным» — мозаичный паркет там был такого изумительного штучного набора, что хотелось танцевать и танцевать на нём до полной усталости! Рядом выстроились очередные гостевые комнаты, предоставленные в моё распоряжение (а также Станислава и Кирилла), и личные апартаменты монсеньора де Пери — в точности над секретным помещением № 7 первого этажа. Скорее всего, они имели между собой какое-то сообщение, что заставляло предположить наличие внизу не только толпы замороженных девок, но и той самой «компакт-библиотеки», на которую, по словам Романа, давно уже точит зубы Династия.
И наконец завершалась вся эта грандиозная анфилада самым настоящим медицинским центром, в котором разве что покойника нельзя было оживить…
Всё-таки удивительно, как быстро меняется человеческое настроение! Ещё вчера вечером я не чувствовала к особняку Сержа никакой особой симпатии; сегодня же — и дом не дом, а дворец, и дремучий лес в жарких лучах солнца отсюда, сверху, кажется романтической рощицей, где знай себе шатайся с мальчиком под ручку меж стволов да целуйся за каждым третьим… Кстати, насчёт мальчиков: кажется, я их вижу… правильно, они ходили осматривать городок доблестного рыцаря. Вон с ним Станислав увлечённо беседует, а Кир шествует рядом, как всегда мрачный и думающий о чём-то своём. О «чём-то»! Нет, мой грозный охранник, я могу угадать твои думы достаточно точно…
Швырнув в его сторону пустую упаковку от мороженого, я принялась подсчитывать дивиденды от вчерашних беспорядочных разговоров. Итак, «Незнакомец в маске» действует не в одиночку, а вместе с организованной им группой, в которую входят некоторые работники Станции, атаман Иннокентий с его отвратительной бандой и кто-то из высокопоставленных лиц Замка Рэчери — снюхались всё-таки, вот гады! Связным можно было бы считать витязя Мстислава, если б не явная (хотя и непонятная) попытка его подставить с помощью чрезвычайно похожих коней. Стало быть, кто-то хочет, чтобы он выглядел связным, а на самом деле… Многие нити тянутся к Злате Йорковой, которой приходилось работать курьером под защитой Инфантьева — вот и разгадка большой любви к одиночеству на четвёртом «цветке»! Вряд ли её посвящали во что-то конкретное, однако имя того, кто отдавал ей приказы, она знает и назовёт — не из-за угроз, а за щедрую мзду. Сам Инфантьев, конечно, ничего не скажет — что поделать, особый кодекс чести! А ведь его самым бессовестным образом обманули! «Незнакомец в маске», знакомый с теорией «Космического крестианства», выдал себя даже не за магистра, а за всемогущего «провинциала» Ордена! Но — неожиданно допустил ошибочку при отдаче приказа, и вот Кирилл на свободе и прислуживает мне. «Прислуживает»… Ишь ты, Эльзочка, как разлетелась!