— …Из уважения к твоему положению, как брата Нобуны, я прощу тебя в этот раз. Скажешь такое еще, я врежу тебе!
— Ты уже ударил меня! Разве ты не ударил меня со всей силы?!
— Тц. Так я не смог одурачить его.
— А-а-а, мо-мои прекрасные губы кровоточат, кро-о-овь! Кацуиэ, Кацуиэ-э-э!!!
— …Ты сделал нечто оскорбительное, Сару.
Вздохнув, словно беспокоясь, Кацуиэ прошла между зеваками.
Она уже обнажила свой меч.
Похоже, она готова обезглавить его с одного удара. От нее исходила ужасающая жажда убийства.
Даже Ёсихару, который хорош в бегстве, не думал, что сможет убежать от решительно настроенной Кацуиэ. Тут все-таки небольшой город, а не равнина для сражения. Более того, окрестности окружены слугами Нобукацу.
Поглаживая спину Нэнэ, которая дрожала со слезами на глазах, он говорил «Все хорошо, все хорошо», а сам думал «А что теперь делать?».
Однако его чувство страха застыло, будто он куда-то убегал.
Как я могу выжить? Ёсихару думал в таком направлении.
— Нобуна-сама приказала мне не казнить тебя, но подобное действие против моего господина… Теперь я не могу позволить тебе остаться безнаказанным.
— Так ты и правда главный слуга Нобукацу. Почему генерал вроде тебя слушает такого человека? Ты ведь знаешь, что только Нобуна может защитить Овари. Тебе нужно навести порядок в распрях слуг рода Ода!
— …Эм… Эм. Я-я не понимаю сложных вещей вроде политики! Однако мой Лорд — Нобукаца-сама! Как бы то ни было, я могу лишь верно служить, так ведь?
— Все зависит от времени и места! Как долго ты балуешь этого сопляка? Это твоя ошибка, что Нобуна не может держать слуг в строгости, Кацуиэ!
— З-заткнись! Не сбивай меня с толку, говоря сложные вещи, дурак! М-моя голова расколется! Э-это атака на разум?
Нэнэ нанесла завершающий удар.
— Кацуиэ-доно, вопрос! Сколько будет 2+3*4?
— Э? Е-если я не заменю это на продукты, то не смогу сказать! Э-эм, д-две морковки… т-три редиски… что умножается? Соевый соус подходит редису… поэтому я должна умножить 4 ложки соевого соуса? Т-так… Завершенное блюдо это… блюдо это… Уа-а-а, моя голова определённо тресне-е-ет!
— Ответ — вывод из вопроса! Время закончилось!
— Кацуиэ… ты и правда сражающаяся дурочка.
— Не говори мне «ты», хоть ты и Сару! В-в-в любом случае, наказание для солдата, ударившего Нобукацу-сама, — смерть. Приготовься!
Нехорошо, я думал, что смогу разрешить все словами, но я был наивен.
(Эй, Гоэмон… похоже, ты далеко. Ты не придешь в эти владения!)
В тот момент, когда Кацуиэ занесла меч и нацелилась Ёсихару в голову, пытаясь отрубить ее…
— Нет! Ты не можешь казнить Сару-сама!
— …Верно. Нет. Ты не можешь убить слуг Нобуны-сама.
Нэнэ и Инутиё широко раздвинули руки и закрыли его.
Взволнованная Кацуиэ остановила свой клинок.
— Почему ты мешаешь мне, Инутиё? Это становится все более хлопотно.
— Поняла, Кацуиэ? Инутиё знает, что я полезный и великолепный слуга.
— …Неверно. Ёсихару дурак, безманерный, не может орудовать копьем или мечом, безнадежен. Ты ведь даже не знаешь, какая структура у скелета обезьяны. Он странно выглядящий человек.
— Эй, Инутиё, похвали меня немного!
— …Не говоря уже о том, что он любит упругую грудь. Это меня бесит.
— Инутиё-са-а-ан! Я извиняюсь, поэтому прошу, будьте в хорошем настроении.
— Е-е-ему нравятся упругие? П-п-прекрати, не смотри на мою грудь распутным взглядом, ты, извращенный Сару. Я все же казню тебя!
Ёсихару начал отчаиваться все больше.
(Инутиё… разве ты не подстрекаешь Кацуиэ обезглавить меня?)
Уставившись на красное лицо Кацуиэ, которая твердила «Умри, эро-Сару», Инутиё продолжила говорить тихим безразличным голосом:
— …Однако… Инутиё не хочет, чтобы улыбающееся лицо Нобуны-сама исчезло.
— А? Хочешь сказать, Нобуна-сама доверяет этому парню?
— …Вероятно… точно… может быть… такое может быть верно…
— Невероятно, хотя немного неоднозначно, Инутиё-сан! — Ёсихару начал плакать, говоря это.
— Это не основание, Инутиё.
— …Наказывая Ёсихару, Нобуна-сама смеялась, как и в то время, когда была со своим отцом. Словно наслаждалась.
— Как ты… это… даже я как-то чувствовала подобное, но… оно ведь, скорее всего, похоже на то время в детстве, когда она находилась рядом с варварским миссионером?
— …Верно.
— Что за варварский миссионер? — наклонил голову Ёсихару.
— Так как Нобуне-сама нравятся подобные люди, прибывшие из далеких стран, я могу понять, что она заинтересуется в сбивающем с толку Сару.
— …Если Ёсихару умрет, Нобуна-сама снова станет одинока. Ведь Инутиё не может понять мечты Нобуны-сама.
— …У-у-ух-х. Когда ты так сказала, я тоже… Я сражающаяся идиотка. Неважно, как долго я верно служу, я не могу понять даже 10 процентов сказанного Нобуной-сама… даже если мне говорят «Завоевание Японии»… Я, кто почти не покидает Овари, не могу понять этого…
— …Инутиё тоже нравится Нобуна-сама. Однако, просто симпатизируя, я не могу заполнить пустоту в ее сердце.
— Д-даже так, разве есть какие-то доказательства, что Сару способен понять ее мысли и мечты?
— …Доказательств нет. Тем не менее, Ёсихару сказал это со сверкающими глазами перед Гадюкой и Нобуной-сама. Вот почему я верю ему.
— Т-тьфу… Инутиё. Пусть ты и смотришь на меня так, я не могу помочь.
Почесывая голову, Кацуиэ вложила меч в ножны.
Нобукацу, которым просто пренебрегли, растянувшись на земле, кричал «Подождите немного».
— К-Кацуиэ? Ты хочешь позволить этому невежественному солдату, ударившему меня, уйти?
— Э-эм… молодой господин. Вы много раз организовывали восстание против Нобуны-сама, но вашу жизнь берегли. Позвольте окончить это как возвращение одного из долгов.
— Т-т-ты сравниваешь ценного юного лорда рода Ода и вульгарного Сару-пехотинца?
— Н-на этот раз позволь нам вернуться. Есть слух, что Имагава, планировавшая двинуться на столицу, также вторглась в Овари, эм.
Даже Нобукацу не мог занимать жесткую позицию, едва услышав об угрозе нападения Имагавы.
У него не было уверенности, что он сможет выиграть в сражении против силы номер один региона Токайдо, Имагавы Ёсимото.
На самом деле, к сражению Нобукацу против Имагавы его отношение было таково: «Кацуиэ как-то сделает это».
Даже среди молодых самураев вокруг Нобукацу не имелось ни одного, кто отважно возразил бы Кацуиэ.
Пусть они соберутся вместе и выступят, они знали, что не смогут совладать с ней.
— Ух, г-гх, С-Сару! И-из уважения к Кацуиэ я прощу тебя сегодня! О-однако помни, я заставлю тебя отплатить! Понял! Меня никогда не бил даже отец!
Ёсихару думал, что прощальное замечание, которое он где-то слышал прежде, завершило здесь полный круг.
После того как Нобукацу и остальные ушли, Ёсихару поднял на плечи сидевшую на корточках Нэнэ, которая вздохнула при этом.
— Спасибо, Нэнэ. Все хорошо, давайте вернемся к старику.
— Н-н-не прикасайся ко мне, не сажай меня на плечи! Н-нэнэ просто защищала тебя ради Инутиё!
— …Эм-м… Мои плечи… какие-то теплые… Ты описалась?
— Э-э-э-э-это пот! В-выдающийся человек вроде Нэнэ не ребенок и никак не мог оп-п-писаться-я-я!
— Уо-о-о, непристойно! Слезь, слезь! Я еще начинаю чувствовать и запах.
— Не качайся, не размахивай, я упаду! А так как это пот, то никаких проблем!
Зловещий шум постепенно стихал и, казалось, вернулся к веселому гаму.
Старик, который предполагал, что прибыл ко входу, прежде чем кто-то узнал, улыбнулся и сказал: «Ох, ох, это точно вид близких брата и сестры».
Уставившись на скандалившую Нэнэ, которая сидела на плечах Ёсихару, пытаясь обернуть ноги вокруг его шеи, и того, серьезно боровшегося в ответ, Инутиё молчаливо смотрела.