Широкое поле давало возможность проявить маневренность нашей коннице. С права от нас текла речка, она текла в глубь Северной Синано.
— Харуна, Канаи начал развертывать свое войска.
Все мои вассалы примут участие в сражении, но я оставила Канске рядом с собой, в штабе.
Кивнув словам Канске, я устремила взор на поле боя. Две армии не спеша, шли друг против друга. В передних частях шли асигару, им придется начать сражение.
Хоть мы и не поработали над полем боя, но все же приготовили кое-что своим врагам. Стоило воинам приблизится на определенное расстояние, как они начали набирать скорость, и вот уже асигару с копьями врезались в строи врага.
Поле было широкое, так что лучники и несколько отрядов самураев врага решили ударить по бокам нашего левого фланга.
— Может дать сигнал отступать?
— Еще рано.
Канске был прав, рано было начинать ложное отступление.
— Надо дать команду лучникам, пусть начнут приближаться.
Я кивнула и последовала его совету, отдав приказ сигнальщикам. Забрав с собой всех лучников, мы расположили их за рекой. Чтобы враг не увидел их, им пришлось отойти на приличное расстояние.
Левый фланг состоял из отборных асигару, под командованием Нобуфусы, они выделялись красным цветом от остальных.
Я оставила Итагаки сторожить Касахару Киесуги и взяла с собой проверенных самураев, Амари и Обу. Амари командовал центром, а Обу — правым флангом, лучниками же командовал Косака.
Воины Уэсуги не уступали моим, на этот раз силы были равны, с обеих сторон были выставлены по четыре тысяч воинов.
— Харуна, Канаи послал всадников.
Небольшое количество пыли стремительно поднималось. Всадники Канаи неслись, обойдя наш левый фланг и собираясь выйти в тыловую часть.
Мы ожидали нечто подобное и подготовились заранее. Этот трюк с всадниками был нам хорошо известен, так что против всадников Канаи вышли наши всадники, под командованием Хары Масатаны.
Обычно, Хара Масатана служил моим секретарем. Парень так просил, чтобы я отпустила его повоевать, что я так и поступила. Все же, Уэсуги делал упор не на всадников. Канаи привел малое количество конницы.
— Харуна, пора пустить дымовой сигнал.
Следом за дымовым сигналом, мои воины услышали сигнал об отступлении.
Но отступление было организованным, и паники не было среди воинов. Пока Канаи бросал все свои силы, увидев ложное, спрятанные всадники скакали, стремясь пролить кровь врага.
По нашему плану, увидев дымовой сигнал, конница под командованием Масакаге и Найто должна была нестись во весь опор. Воины Канаи стали уверенными и не заметили, как вдали поднималась куча пыли. Наши всадники проделав дугу, ударили по правому флангу врага.
В этот же момент, дан был сигнал и воины под командованием Нобуфусы перестали отступать и начали теснить врага.
Появление лучников за рекой всполошило левый фланг врага. Мои лучники стреляли не во всю силу, чтобы стрелы не попадали в наш центр. Правый фланг под командованием Обу не напирал на врага, тогда как левый и центр делали противоположное.
Само Солнце заняло такую позицию, что ослепляло воинов Канаи. Им приходилось напрягать глаза, тогда как моим воинам оно светило на спину. Воинам Уэсуги ничего не оставалось, как признать поражение.
Мои всадники не брали пленных, рубя каждого, кто пытался бежать прочь. Канаи попытался сохранить часть своих воинов, но было поздно. Паника сделала свое дело. Пытаясь спастись от клинка, воины часто гибли под ногами своих же товарищей…
Пока на поле боя стояла суматоха, предвещающая конец сражения, я обратилась к Канске:
— Канске, я хочу чтобы люди под твоим началом собрали головы самураев врага…
— Но, зачем?
— Мы насадим эти головы на копья и выставим напоказ Касахаре Киесиге. Посмотрим, как быстро боевой дух его воинов иссякнет.
Канске изменился лицом, но ничего не сказал. Мне не доставляло удовольствие приказывать подобное, и я не пыталась опорочить доброе имя Канске. Нет, совсем нет. Канске был мне дорог и я понимала, что-либо он примет жестокость этого мира, либо он не выдержит того, что сулит будущее.
Я могла бы надавить на него еще сильней, но боюсь после такого особенная связь между нами, называемая дружбой, могла оборваться…
После победы над Канаи, Харуна вернулась к осаде замка Сига.
Мое отношение начало меняться по отношению к Канске, но его следующий поступок все вернул на прежние места. Собрав головы павших воинов врага, Канске дал увидеть их осажденным. Рядом с ним стояли его знаменоносцы, с именем бога Хатимана.
Лицо Канске было недовольным, будто он не смог собрать достаточное количества голов. Даже наши воины впечатлились поступком Канске, что же говорить о бедном Киесуге. Тот сразу же потребовал провести переговоры.
Переговоры прошли успешно для клана Такеды, Киесуге открыл двери и сдался на милость. Но Харуна велела провести всем его самураям сеппуку.
В замке Сигу кроме воинов находились и женщины с детьми.
Канске дал обещание Киесуге, что простых людей никто не тронет. По приказу Харуны, выжавших женщин и детей переселили в деревни в Каи.
Сейчас, находясь в Южном Синано, я до сих пор продолжаю думать о событиях прошлого месяца. Не смотря на то, что крестьяне радовались приходу осени и начали собирать урожай, мое сердце было не спокойно.
До меня начали смутно доходить слухи, что с переселенными выжавшими начали происходить несчастные случаи. Конечно, доказательств не было, но я был уверен, что это дело Канске. Этот посланник Хатимана, наверное воспользовался помощью шиноби.
Я понимал, что выжавшие затаят обиду на нас, но вот так вот избавляться от них было недопустимо.
— Итагаки, расскажи мне еще об осаде замка Сигу.
За эти дни, я очень привязался к принцессе Ю, она мне напоминала Харуну, та тоже любила слушать все, что касается войны.
Глава 15
По всей земле Ямато крестьяне собирали урожай.
Рисовые поля были полны крестьянами, которые с утра до ночи работали под палящим солнцем. Не смотря на наступления осени, погода стояла жаркая, но люди не обращали на эти трудности внимания. Чтобы пот не попадал в глаза, крестьяне обматывали тряпками голову в области лба. Когда ткань полностью пропитывалась потом, они ее меняли или же просто выжимали.
Стоило одному человеку начать песню, как уже все рабочие подхватывали ее, нередко такая забава перерастала в нечто большее. Песни и пляски устраивались прямо на полях. Со стороны самураев к простым людям не было претензий, если те вовремя успевали со своими обязанностями.
Собранный урожай в основном уходил в амбары городов, где уже за ними тщательно следили люди дайме. За свои труды крестьяне получали небольшую плату звонкой монетой либо рисом. Обираемые таким образом, люди не роптали, даже наоборот, были очень рады. Только в сезон урожая простой люд мог наедаться до отвала…
Все это было хорошо известно лорду Ёсикиё.
Лорд клана Мураками, Мураками Ёсикиё часто обходил свои земли. В отличие от своих предшественников, Ёсикиё уважал простых крестьян, он понимал, что самураи без них не могут существовать.
Он строго-настрого запрещал своим поданным мешать каким-либо образом простому люду веселиться во время сбора урожая.
Рассматривая город через широко отрытые окна, лорд Мураками не мог не налюбоваться на свои владения.
В Северном Синано было много больших городов, но даже среди них Кацурао, столица клана Мураками, выделялся красотой и богатством. Город этот был воздвигнут близ горных цепей, рядом простиралась широкая равнина, по которой протекали несколько рек.
Земля была плодородной, но самое главное, город Кацурао находился в стратегически выгодном месте. Три главных дороги из провинций Кодзука, Этиго и Каи замыкались на нем. Столица клана Мураками могла играть роль открытых ворот или же закрытого замка. Любой, кто мечтал о полном господстве в провинции Синано, должен был покорить этот город…