В amb. 24: PG 91, 1261B–1264B прп. Максим толкует другое сложное место свт. Григория Богослова: «Но разные вещи, я думаю, желающий и желание, рождающий и рождение, говорящий и слово, если мы в трезвом уме: одно есть движущийся, а другое – как бы движение. Посему желаемое принадлежит не желанию, и рожденное – не рождению (ведь [одно], конечно, не следует [за другим]), и услышанное – не возглашению, но, [соответственно], желающему, рождающему и говорящему. У Бога же и превыше всего этого, у Которого, может быть, желание породить есть рождение».[278]
В этом месте речь уже явно идет о внутритроичных отношениях, и в этом контексте как будто говорится о движении в Боге. Наличие такого движения опровергало бы основополагающий тезис прп. Максима о неподвижности Бога. Однако он не обращается к вопросу о «движении в Боге» непосредственно, а переводит толкование на более высокий уровень. В разговоре об отношении Отца и Сына в терминах «желающего и желаемого» (в которых говорили о них евномиане) прп. Максим сначала с помощью аристотелевского понятия о завершенном действии (впрочем, не прибегая эксплицитно к терминологии Аристотеля), сравнивая рождение Сына с отношением видящего с видимым и мыслящего с мыслимым, избавляется от необходимости обсуждать вопрос о движении в Боге (коль скоро завершенное действие не предполагает движения), а потом, взяв представление о «совместности» из примера видения и мышления (то есть из арсенала философского), не называет рождение Сына пусть даже и «завершенным» действием, но говорит, следуя в этом свт. Григорию, лишь об извечном «отношении» (или: «связи» – σχέσις) Отца и Сына (более того, «неподвижности» этого отношения).
Наконец, в amb. 26: PG 91, 1265C–1268B он толкует еще одно трудное место из свт. Григория Богослова, где тот как будто соглашается с евномианами и допускает возможность имя «Отец» считать именем действия.[279]
В объяснении этого места прп. Максим опять прибегает к учению о двух типах действий, впрочем, это уже не завершенное и незавершенное действие, а имманентное, производящее нечто однородное и единосущное, и транзитивное, производящее нечто вне действующего из предсуществующей материи:
«Утверждают, что в сущих вообще есть два действия. Первое [из них] природно производит из сущих [вещи] единородные, единосущные и во всем им тождественные. [Именно] о ней говорит учитель, кротко уступив пустословам, чтобы хоть немного удержать их от богохульства: „Пусть будет по-вашему“, согласно разъясненному смыслу слова, „и Отец – это имя действия“. А далее прибавляет: „Но тогда, пожалуй, [окажется], что Он исполнил как действие само это единосущие“, то есть единосущие в качестве сущностно существующего (οὐσιωδῶς ὑφεστῶσαν) и живого действия, подобно тому, конечно же, как богомудрые учители истины назвали единородное Слово Божие и Сына Отца Словом Живым, „Силой“ и самостоятельно существующей (αὐθυπόστατον) „Премудростью“. Иное же действие, как утверждают, производит посторонние [вещи]: с помощью нее кто-либо, действующий в отношении чего-либо из внешних и иносущных, изготовляет что-то иное, чуждое [его] собственной сущности, из какой-либо существовавшей уже прежде материи. Это действие, как полагают, в научном смысле соответствует искусствам (τέχναις)».[280]
Трудно сказать, кого мог иметь в виду прп. Максим, когда писал: «Утверждают, что в сущих вообще есть два действия». Факт тот, что речь здесь идет о двух типах «действий», которые свойственны людям – они рождают себе подобных и создают нечто из предлежащей материи. Это общее наблюдение, может быть, и не имеет какого-то специфического источника, поскольку кажется очевидным. Между тем его приложение к богословию уже вовсе не очевидно, так как со времен антиарианской полемики свт. Афанасия Александрийского в святоотеческом богословии различают «рождение» и «творение», причем «действием» в собственном смысле называют именно последнее. Так, свт. Кирилл Александрийский пишет: «Творение совершается энергией, рождение же природой; природа и рождение – не одно и то же».[281] Что касается прп. Максима, то, объясняя мысль свт. Григория, он намеренно не делает этого различения (заимствуя само различение этих типов действий из человеческой реальности), называя действием и рождение себе подобных, и созидание из предлежащего материала. Более того, прп. Максим приводит слова свт. Григория, в которых именно о типе действия, относящемся к ремеслам, говорится, что в собственном смысле слова действием оно не является. В любом случае, оно никак не подходит под описание отношений Отец – Сын. Но на этом прп. Максим не останавливается и следующим ходом «дезавуирует» приложимость и второго типа действия к внутритроичным отношениям (наши комментарии в круглых скобках):
279
«Если угодно, пусть [Отец] будет [именем] действия; и тогда не одержите верх над нами. Он и сделал бы то самое, чтобы [Сын] был Ему Единосущен; хотя вообще-то понятие о таком действии неуместно» (Gr. Naz.,
281
Cyr.,