– Ты хоть знаешь, чего хочешь? Кажется, я припоминаю, что у тебя уже была небольшая проблема в этой области.
Ник положил вилку и откинулся на спинку стула, не сводя с меня пристального взгляда.
– О, я всегда знал, чего хочу. Я просто не думал, что когда-нибудь получу это, не думал, что заслужил его. Я был сыном городского пьяницы, парнем, который вырос на свалке. Я ужасно боялся, что эта грязь прилипнет к самому лучшему, что когда-либо случалось со мной. И из-за моей собственной неуверенности я, в конечном итоге, причинил боль нам обоим. Если бы я мог вернуться в то время, я бы многое изменил. Но я не могу, и у тебя есть все основания ненавидеть меня за то, что я тебя бросил. Единственное, что я могу сделать – это попросить у тебя прощения.
– Прости, Ник. Слишком мало, слишком поздно.
Со спокойствием, которого я совсем не чувствовала, я продолжала есть, заставляя себя проглотить пищу, превратившуюся по вкусу в опилки. Но внезапно в моем сознании вспыхнуло сомнение. Неужели я ошиблась? Неужели Ник действительно любил меня?
Эта мысль была больше, чем я могла вынести. Потому что если это правда, то все, во что я заставляла себя верить, было ложью. И если я не могу винить его в смерти Кэти, мне придется взять всю ответственность на себя. В отчаянии я захлопнула дверь перед этой мыслью. Но это была неправда. Разве я не собирала улики против него по крупицам?
– Что, черт возьми, с тобой случилось? – пробормотал он. – Почему ты так упорно пытаешься убедить меня, что Аликс, которую я знал, больше не существует?
– Это просто факт. Я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, – мой голос был по-прежнему спокоен, но руки дрожали.
– Пытаешься. Ты должна слишком много работать над ремонтом этих стен, которые построила, чтобы это было реально. Помнишь, я видел тебя с Дэниелом? Моя Аликс все еще там, и я найду способ вытащить ее оттуда.
– Не беспокойся, – я отодвинула еду и встала, чтобы убрать со стола. Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы не смотреть на него. – Она умерла очень давно и никогда не вернется. Именно этого я и хочу. Она была наивным ребенком, который думал, что любовь может решить все, что угодно, верила в счастливый конец, в то, что справедливость и честь всегда побеждают. Она верила в честность других и никогда не сомневалась в их мотивах. У нее не было ни единого шанса, и ей лучше умереть.
Лицо Ника побледнело, пока я говорила.
– Господи, Аликс. Я знал, что причинил тебе боль, но не думал, что все будет так плохо. Я ведь должен за многое ответить, не так ли?
– Больше, чем ты можешь себе представить.
Я попыталась сдержать холодную улыбку, но образ Кэти вспыхнул в моей голове и разрушил мое равновесие. Боль была сильнее, чем когда-либо за долгое время, и я покачнулась. Я должна была быть права насчет него. Боже милостивый, я не знаю, как я буду жить, если все будет не так.
Ник встал, взял меня за плечи и заставил посмотреть на себя.
– Я должен попытаться, черт возьми. Я никогда не переставал любить тебя. Я так просто не сдамся.
– Любовь? – смех, вырвавшийся из меня, граничил с паникой. – Когда-то я отдала бы свою жизнь, чтобы услышать это от тебя. Но ты даже не знаешь значения этого слова. Люди, которые любят тебя, не советуют тебе жить без них. Люди, которые любят тебя, не спят с кем-то другим, когда они должны быть с тобой. Люди, которые любят тебя, не оставляют тебя наедине с... – я резко замолчала, ужаснувшись тому, как близко подошла к тому, чтобы рассказать ему о Кэти после всех обещаний, которые дала себе.
Он пристально смотрел на меня сверху вниз с мрачным выражением лица.
– Оставляют наедине с чем? Ну же, милая. Кричи на меня, проклинай меня, чего бы это ни стоило. Ты должна все это вытащить.
Меня покинули все силы, и я закрыла глаза, прислонившись лбом к его груди.
– Я не могу этого сделать.
Его руки сомкнулись вокруг меня, губы скользнули по моим волосам.
– Все в порядке, – прошептал он. – Я все понимаю. У нас есть уйма времени, чтобы разобраться во всем.
Я не сопротивлялась, когда его губы скользнули вниз по моей щеке, остановившись на моих губах. В этом поцелуе не было никакой страсти. Это было сладко и нежно, и я почувствовала, как концы потрепанных уз, которые когда-то были между нами, начали медленно чиниться. Это был поцелуй, который предлагал исцеление, если бы я только могла поддаться ему. И на секунду мне это удалось. На одну короткую секунду я отпустила все и вернула давление, позволив себе притвориться, что ничего не изменилось.
Но мне потребовалось пятнадцать долгих лет, чтобы достичь той точки, где я сейчас находилась. Ни один поцелуй, даже поцелуй Ника, не мог изменить ту, кем я стала. Я не была спящей принцессой, а он не был моим принцем. Мы были двумя обычными людьми, которых сформировала та жизнь, которую мы вели.