«А Вы, товарищ, кто будете?» -наконец мирно поинтересовался он.
«А я Куприянов Василий Ефимович буду,» – задорно ответил собеседник. Хотя на языке у него вертелись куда более язвительные варианты ответа вроде «конь в пальто». «Злодей он, алкаш и трепло,» – авторитетно и емко охарактеризовала обвиняемого Алевтина Ивановна. – «Вечно от него одни неприятности. Это он Севку на пьянку подбивает, непутевый.»
«А трудитесь кем, позвольте узнать?» – продолжал задавать вопросы полковник.
«Да нашенский он, с рынка,» – откликнулась вдруг Антонина. Она прихромала сюда сегодня из чистого любопытства, прослышав про так называемый общественный суд, организованный соседом. – «Но работник он так себе, через пень-колоду. Подай, принеси, разгрузи.»
«Грузчик, т.е.,» – подытожил Громов. – «И это дело важное и нужное. А пьете Вы, гражданин, по идейным соображениям или от безделья?»
«Исключительно ради удовольствия и ухода в астрал,» – с серьезным видом заверил его Василий.
«От безделья, значит,» – резюмировал Петр Альбертович.
«Дело мы Вам найдем, конечно,» – продолжил он. – «Вот в ЖЭУ дворники на работу не вышли. Не желаете занять вакантную должность?»
«Не,» – хихикнул подсудимый. – «Я человек умственного труда. Ведь когда ящики с фруктами таскаешь соображать надо: чего, куда, кому. А дворы мести – это работа для дураков и таджиков.»
«Напрасно Вы так, товарищ Куприянов. У нас всякий труд в почете. И дворник может быть уважаемым человеком. Дворы мести – это куда лучше, чем ханку жрать, да лодырничать. Вот Вас, Василий Ефимович, люди уважают?»
Васька открыл было рот ответить что-то залихватское, бахвалистое, да так и остолбенел, запнувшись. Сбоку неожиданно раздался женский смех: «Ой, не смешите меня! Уважают? Ха-ха-ха!» – всплеснула руками Антонина. Другие бабы тут же дружно заулыбались и начали гоготать, сверкая коронками:
– «Да он в жизни гвоздя не вбил …»
– «Уж Люська с ним сколько лет маялась, сердешная …»
– «Прохиндей никчемный …»
– «Бездельник …»
– «Жену в могилу свел …»
Онемев от изумления, оглядывал Василий собравшихся женщин. И это они про него? Все? Единодушно? Да что же это они так, в самом деле? Он же не фашист какой, нормальный мужик. Чего они взъелись? Он же … А они … Эх! Мнение человека о себе редко совпадает с мнение окружающих. Мнящий себя рациональным и хозяйственным индивид прозывается соседями жмотом и сквалыгой, а душа компании – гулякой, бабником и пьяницей. Правда была неприглядна, как раздавленное сапогом собачье дерьмо. Ваське стало обидно. Так обидно, что глаза предательски заблестели. Отвернувшись от злых баб, он хмуро разглядывал свои кроссовки.
«Я Вам помогу,» – легла на плечо крепкая ладонь. Громов участливо заглянул в глаза и повторил. – «Я помогу Вам снова почувствовать себя уважаемым человеком. Слушайте меня, Василий Ефимович, и все будет хорошо.»
Подсудимый недоверчиво, но с надеждой взглянул на судью. Тот ободряюще улыбнулся.
До позднего вечера измученные родители волокли к полковнику юных игроманов, жены жаловались на распускающих руки мужей, свекрови – на языкастых снох. Последним жалобам, к слову, Петр Альбертович не сильно доверял. Свекровь и сноха, ровно как зять и теща – кошка с собакой. Всегда так было, есть и будет. Люди нигде больше не находили помощи и поддержки, оставаясь один на один со своими проблемами, потому и шли к полковнику, как к истине в последней инстанции. Здесь их не просто выслушивали, но, что совершенно удивительно, реально помогали. Петр Альбертович и сам толком не понимал каким образом его жгучее желание навести порядок во всем материализовалось и воплощалось в жизнь. Но результаты он видел своими глазами: развязные юнцы становились серьезными юношами, распущенные девицы – скромницами, домашние тираны – ласковыми урчащими котами, игроманы бросали ноутбуки и ехали на дачи окучивать картошку.
Наконец то в мире все становилось на свои места. Порядок торжествовал.
***
Девица выглядела так, как нынче выглядит большинство девушек. Была похожа на проститутку. Голые ноги с ярко-красными ногтями, вызывающе облегающая, явно маловатая, по мнению полковника, футболка, капризно надутые губы. Она непонимающе смотрела на Петра Альбертовича, сидя на диване. На столике рядом лежала огромная пачка чипсов. Похоже, Анастасия вполне успешно заедала стресс.
«Так Вы из полиции что-ли?»
Вопрос этот она задавала уже в третий раз, и Громов склонен был думать, что пострадавшая все же слишком сильно ударилась головой. Настя никак не могла уразуметь, какое до нее дело этому дядьке. Ванек и Санек уже разобрались с обидчиком. Она и впустила Петра Альбертовича только потому, что он пришел с ребятами.