Кошмар вновь атаковал, почти попав парню в плечо, но промахнулся. Аарон оттолкнул девушку от себя, задев лезвием клинка её руку, и поспешно отступил.
Кошмар осмотрел попорченное тело и оскалился. Кровь, сочившаяся из раны, невероятно злила его! И он использовал свой козырь. Устремив взгляд на противника, кошмар неистово закричал. Его ужасающий крик вспугнул всех местных птиц, заставив тех разом взмыть в небо.
— Ты мне надоел! — Рявкнул кошмар, и его сущность начала покидать тело Кристин. Чёрная тень предстала перед Аароном, пустая оболочка рухнула наземь. Тень изменялась, перетекала, могла принять любую форму и любой облик, но в том какой она стала, угадывались человеческие черты. Лишь одно, пожалуй, отличало его и внушало ужас — пустые глазницы горящие синим пламенем. Кошмар сорвался с места и ринулся на Аарона, тот успел лишь заслониться руками, но… ничего не произошло. Кошмар пролетел сквозь него.
В первые секунды Аарона одолела тоска и печаль, что кошмар вызвал в нём. Он опустился на колени не в силах переносить это. И хоть кошмар и был неосязаем, казалось, он смог коснуться каждой его клеточки.
Когда боль и тоска немного утихли он, чувствуя себя разбитым и никчёмным, поднялся на ноги. Чёрной тени нигде не было. А потом перед ним предстал тот, кого он надеялся больше никогда не увидеть.
***
Аарон не верил собственным глазам. Перед ним стоял Сторим. Его дед. Аарон моргнул, потёр веки, надеясь, что всё, что он видит всего лишь наваждение, но Сторим не исчезал.
Сторим не был драконом. В этот момент он был в низшем облике и вовсе не таким, каким его помнил Аарон. Он был моложе, намного моложе. И выглядел так же как в тот день… Аарону стало дурно, дыхание перехватило, и вдохнуть не получалось. В голове роем проносились воспоминания о том дне, одно за другим они расползались по памяти, словно масляные пятна на глади воды. Он так старался забыть тот день. Так старался, а в итоге ему предстояло пережить его ещё раз.
Всё вокруг переменилось, и предместья Броварда сменились старым домом, а следом и его собственной комнатой. Запах старого пергамента, стопки книг на столе, шторы плотно задёрнуты, в комнате почти темно. Да, их закрыли намеренно, дабы не показывать позора, что теперь был частью их семьи.
— Только не снова… — Прошептал он и закрыл глаза. Он уже понял, что произошло. Чёрная тень приняла облик Сторима, когда в своём истинном обличье просочилась сквозь него.
Аарон не хотел этого видеть и продолжал думать над тем, как с этим справиться. Он прекрасно слышал повторение того самого разговора. Одностороннего разговора, надо сказать, ведь Сторим не дал ему оправдаться и вставить хоть слово поперек. Он только продолжал упрекать внука в том, что его надеждам уже никогда не сбыться и всё по вине глупого мальчишки. Его непростительная ошибка лишила их племя будущего.
Это было жестоко. Особенно теперь, когда Сторима не стало. Но Аарон ничего не мог поделать. Он попытался абстрагироваться от всего окружающего и в голове появились иные слова Сторима. Не жестокие. Разговор куда более старый, чем тот, что проигрывался сейчас перед ним.
Ключ, что дарован тебе, навечно останется черным как один из ключей заката, но в нем сокрыта удивительная сила ключа рассвета. Помнишь, чему я учил тебя?
Кивок.
Хорошо. Тогда повтори...
Аарон на ощупь отыскал ключ, взятый из библиотеки, во внутреннем кармане и не глядя, достал его. Его поверхность была шершавой, слово миллионы песчинок покрывали его. Никогда прежде он не ощущал их так явственно.
Он попытался припомнить, чему именно в тот раз учил его Сторим. Это определённо была какая-то фраза на даркарском. Вот только какая? В очередной раз, доверившись своему чутью, он позволил сердцу решать, что стоило произнести.
— Ас-те ам-о Део ки. — Так шептало ему сердце, и он не стал противиться. Эти слова слетели с его губ, и ключ рассыпался в пыль.
Аарон открыл глаза, ключ исчез. Испарился. Растворился, потеряв свою оболочку. Его одолела тревога. Неужели он произнёс не те слова и потому ключ исчез? Что с ним стало? Жаль, что Аарон не знал, что ключ способна уничтожить лишь Амара, тогда ему не пришлось бы попусту волноваться.