— Это не так. — Элиот отпустил её. Его голос смягчился. — Так что? Расскажешь, почему ты хотела вернуться обратно?
Отыскав пустующий коридор, Сафира ответила ему.
— Я здесь всего день, но уже не хочу тут оставаться. Этот облик… Перси потерявший память! А ещё Эрен!..
— Если ты о девушке, Мари, то с ним уже всё в порядке.
— Нет… не в порядке. — На губах заиграла печальная улыбка. Сафира взглянула в окно, но здешний вид удручал.
— Я знаю, что ты скажешь дальше, но нам нужно продолжать разговор. — Элиот виновато пожал плечами. Сафира покачала головой и легонько ударила того в плечо.
— И хватит читать мои мысли!
— Виноват, но ты же понимаешь…
— Да-да, но, пожалуйста, постарайся хотя бы не концентрироваться на моих мыслях. Я хотела бы побыть одна хотя бы в собственной голове. Думаю, ты и сам видел, в каком он состоянии. Ему не до меня хоть он и искал меня.
— Может, стоит спросить его самого?
— Встретиться с ним в этом облике? Нет.
— «Прими свой страх и отпусти». Воспользуйся этим советом. Я поступил так же.
Сафира не знала, что и сказать. Она даже не задумывалась о том, что Элиот тоже мог подвергнуться кошмару.
— Хорошо.
В этот раз всё было иначе. Теперь она не сомневалась в том, что делает, как не сомневалась и в себе самой. Ну, может где-то глубоко в душе и остался корень сомнения, но она старалась не думать об этом.
В отражении находилась Алекс, но руки не дрожали как в первый раз и страх отступил. Теперь это было просто тело. Сафира внимательно оглядела отражение сестры, наклоняя голову то в один бок, то в другой, дабы окончательно убедиться, что отражение, действительно, принадлежит ей.
Тогда она стала выискивать в голове все те моменты, все те случаи и ошибки, что совершила Алекс. Ей нужно было вспомнить и принять то, что дало трещину в отношениях с сестрой.
До того дня как Алекс исполнилось двенадцать они были практически неразлучны. Но это скорее происходило из-за Сафиры. Именно она постоянно таскалась за сестрой, упрашивая Алекс взять её погулять. Из-за родителей та никогда не отказывала в просьбе, вот только не играла с ней. Предпочитая общество подруг.
Сафира начала замечать первые странности в поведении семьи, когда немного подросла. Эти странности были едва уловимы, но она замечала их. Замечала, что родители всегда хвалили только Алекс. А на её день рождения всегда закатывали вечеринку, в то время как Сафире и вовсе запрещалось приглашать друзей. Скажете несправедливо? Возможно, и именно эта несправедливость стала тяготить младшую сестру.
Тот факт, что она априори была хуже Алекс, в чём бы то ни было, начиная от учёбы и талантов, заканчивая домашними делами, она могла принять, но отношение родителей её угнетало. Когда Алекс благополучно покинула дом по наступлению семнадцатилетия, родители совсем поникли. В их присутствии Сафира ощущала себя безликой тенью. Словно в этой семье всегда была лишь одна дочь — Алекс.
Спустя два года Сафира тоже уехала и, закрывая за собой дверь, поклялась себе больше не возвращаться туда. И хоть она и выбрала академию, дабы доучиться вдали от дома, родители ни разу не навестили её, зато часто слали письма. В них они в деталях со всеми подробностями рассказывали обо всех достижениях Алекс. «Вот она получила медаль на научных соревнованиях, заняв третье место!» Вот такие новости, о том, что кто-то оказался умнее Алекс, по-настоящему радовали Сафиру.
Лишь попав в Милрен, Сафира за короткое время смогла забыть о прошлом пусть и ненадолго.
Она ещё раз оглядела лицо в отражении. Эти глаза были очень похожи на её собственные, губы пухлее, нос чуть вздёрнут.
Поняв в чём причина, Сафира непроизвольно усмехнулась. Усмехнулась собственной глупости и непониманию.
Она не питала к сестре ненависти, по крайней мере не так сильно. Заметив это лишь разобрав прошлое по полочкам. Теперь она видела, вина за это лежала не только на Алекс, но так же, и на родителях. Именно они обделяли Сафиру вниманием. Она ведь могла принять тот факт, что не столь умна как Алекс, если бы её не принижали, возвышая старшую сестру.
Когда поводов для ненависти стало в разы меньше, Сафира опешила, увидев, что происходит. Тонкими полупрозрачными лоскутками от её тела отделялась чужая сущность.