Она закричала, рванулась назад… И поняла вдруг, что находится всё ещё в больничном парке. Так же ярко светило солнце, лицо обдувал прохладный ветер, а на испуганную Амелию не менее испугано смотрели Тильда и Джейн. Миссис Розалия Холл тоже повернула к ней своё морщинистое лицо, утопающее в кружевах.
Амелия ощущала головокружение и часто дышала от нехватки воздуха, сердце словно молот, стучало в груди. Она смотрела в пустые янтарные глаза пожилой леди, как будто ожидая от неё объяснений. Неожиданно губы миссис Холл приоткрылись, и она тихо произнесла:
– Отдай мне свою смерть. Я хочу умереть.
31
Когда Амелия потеряла сознание на прогулке в парке возле клумбы с цветами, доктор Конорс запретил ей несколько дней появляться на улице. Он пытался выяснить, что напугало его пациентку, но миссис Глор твердила, что это был вовсе не испуг, а просто переизбыток свежего воздуха, который оказался для неё непривычным. В конце концов доктор сдался и снова разрешил непродолжительные прогулки по парку под присмотром сиделки.
Джейн постепенно знакомила Амелию с территорией и другими обитателями корпуса «Бета». В двухэтажном здании находилось шесть апартаментов для привилегированных пациентов. Ещё в доме была кухня, бассейн и комнаты для лечебных процедур. В данный момент в корпусе «Бета» проживали и проходили лечение четверо пациентов. Одной из них была сама Амелия, другой – миссис Розалия Холл, с ними на этаже так же обитала некая Джульетта Айзенбергер – подверженная приступам истерии. На втором этаже занимал помещение мистер Леопольд Синглтон, которого все называли не иначе, как человек-дерево.
Амелия видела, как мистер Синглтон, прогуливаясь по парку, вдруг замер на месте, вытянул руки к солнцу и замер, слегка покачивая ими из стороны в сторону.
– Как это странно, – удивлённо произнесла Амелия. – От чего может возникнуть такое психическое заболевание?
– Это не психическая болезнь, – тихо хихикнула Джейн. – Мистер Синглтон прячется в клинике от своих многочисленных родных. Не так давно он получил большое наследство от любимой тётушки, и тут же к нему сбежались все близкие и дальние родственники. Все рассчитывали получить от него денежную помощь, а мистер Леопольд – человек мягкий, не умеющий отказывать. Вот он и придумал себе психическое отклонение, чтобы сбежать сюда. Изображает себя сумасшедшим, превращающимся в дерево. Доктор Конорс жалеет его и делает вид, что верит. Надо признать, у мистера Синглтона всё лучше получается изображать тис.
Джульетту Айзенбергер, пациентку, обитающую с ней на этаже, Амелия видела всего дважды. Возле этой полноватой и смуглолицей женщины постоянно находились сразу две сиделки. На вид Джульетте было за сорок лет, она имела капризный и недовольный вид.
Оба раза Амелия наблюдала за этой пациенткой издалека, и та произвела на неё не слишком приятное впечатление. Во время прогулки мисс Айзенбергер громко ругалась, капризничала, кидалась веером и плевалась. Сиделки бегали вокруг неё и пытались успокоить.
– Почему она так себя ведёт? – спросила Амелия Джейн, наблюдая эту сцену. – Это, действительно, какое-то заболевание или причина в плохом характере?
– Доктор Конорс говорит, что это вид психического расстройства, – охотно пояснила сиделка. – Он даже упоминал, как оно называется, но я не запомнила. Сейчас-то Джульетта чувствует себя гораздо лучше, раньше совсем беда была. Она всюду носила с собой куклу и разговаривала с ней, как с живой, а ещё представляла себя маленькой девочкой и уверяла, что к ней по вечерам приходит невидимая подружка, с которой она играет в игрушки.
Амелия вовсе не хотела знакомиться с мисс Айзенбергер, и они с Джейн всегда объезжали её стороной.
Чаще всего миссис Глор виделась с Розалией Холл. Джейн и Тильда привозили их к искусственному пруду, где плавали утки. Сиделки отходили в сторону, чтобы посекретничать о своих девичьих делах, а Амелия сидела в кресле-каталке возле Розалии и наблюдала за птицами. Миссис Холл больше на разговаривала с ней, но девушка ощущала спокойствие и некую душевную связь с этой женщиной, словно они были родственницами или давними знакомыми.