Помимо нас с Вольдемаром, за столом восседала высокая худая девушка с короткой стрижкой. Она хмуро взглянула на меня исподлобья и поджала тонкие губы, накрашенные алой помадой.
- Ты новая служанка? – надменно спросила девушка.
Я открыла рот, но Вольдемар меня опередил.
- Адель, будь повежливее с нашей драгоценной гостьей! Это новый репетитор Амелии, Марина. Бедняжка проделала такой путь, чтобы добраться к нам…
Девушка криво усмехнулась.
- Адель!
В голосе Волдемара прозвучала угроза. Под его взглядом девушка съежилась и нервно втянула плечи.
Повисла гробовая тишина. Было так тихо, что я услышала жужжание мухи, лениво бьющейся о кухонное стекло.
- Добро пожаловать, Марина, - наконец, выдавила Адель, взявшись за вилку.
- Вот вы и познакомились, - на лице Вольдемара снова засияла широкая улыбка. – Это наша милейшая управляющая. Она присматривает за замком и выполняет еще множество обременительных дел. О, эта девушка настоящий клад, поверьте!
- О-очень приятно, - я пододвинула к себе тарелку, стараясь не замечать испепеляющих взглядов «милейшей» Адель.
Ну вот… Не успела приехать, как нажила здесь врага! И что я ей такого сделала?
К счастью, рядом со мной плюхнулся Антон, который заслонил меня от этой странной девицы. Подмигнув, парень принялся уплетать жареный стейк, с шумом запивая это блюдо ягодным компотом. Да уж, с манерами у него явно беда…
- Приятного аппетита, - улыбнулся Вольдемар, пододвинув к себе тарелку с салатом.
- Подождите… - забеспокоилась я. – А где Амелия?
Волдемар и Адель переглянулись.
- Увы, но сегодня ей нездоровится, - помедлив, произнес мужчина. – Моя сестра редко покидает свою комнату, по причине плохого самочувствия. Но вы не волнуйтесь. После ужина я лично отнесу Амелии что-нибудь из этих замечательных блюд. А теперь прошу вас, откушайте же наконец, чего-нибудь! Антон сегодня очень старался.
Но у меня уже совершенно пропал аппетит. Я взглянула на единственную пустую тарелку, которая, видимо, предназначалась для Амелии.
Ох, не нравится мне все это… Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Вольдемар чего-то не договаривает.
Но что именно?
Глава 3. Леденцы
Первую ночь в поместье Вагнера я провела на удивление спокойно. Стоило голове опуститься на подушку, как сознание полностью отключилось.
Когда я проснулась, на стенах уже плясали первые лучики утреннего солнца. Комнату заливал мягкий золотистый свет, рассыпавшийся пятнышками по моей изрядно примятой подушке. Восемь утра.
Потягиваясь, я спрыгнула с кровати, и босыми ногами прошлепала в ванную. Какая удача, что в этой комнате есть собственная раковина и душ – что еще нужно для счастья в такую рань? Пусть даже ванна совсем крошечная…
После водных процедур я натянула свои любимые джинсы с футболкой и выглянула в коридор. Очевидно, хозяева особняка все еще спали. Где-то внизу, на первом этаже слышались звуки громыхающих кастрюль – судя по невыносимому шуму, Антон уже приступил к приготовлению завтрака.
«И повар, и музыкант – не парень, а просто золото», - хмыкнула я, но решила, что беспокоить его пока не стоит.
Утренний особняк навевал непреодолимую скуку. В коридоре солнечный свет едва проникал сквозь тяжелые темно-зеленые шторы, плотно занавешенные на узких окнах. По стенам тянулись в ряд выцветшие картины с изображением аристократов – предков Вагнеров: бледных дам с опущенными уголками губ и плотных мужчин с пышными бородами.
Возле последней картины я задержалась чуть дольше. На ней улыбался Вольдемар, покровительственно положив руку на плечо Амелии, сидящей на роскошном стуле. Что-то в его взгляде заставило меня поежиться и торопливо перевести взгляд на девушку. Амелия, как всегда смотрела куда-то в сторону, с отсутствующим выражением на лице. Ее руки лежали на коленях неестественно ровно, словно она находилась на уроке строгой учительницы. Эти руки выдавали девушку: она явно была напряжена. А может чем-то напугана?
Увлекшись изображением Амелии, я не сразу заметила еще одну фигуру на картине. Позади брата с сестрой стояла симпатичная девушка с белокурыми волосами, убранными в две аккуратные косы. Судя по черному платью с белым фартуком, она была горничной или садовницей. Девушка натянуто улыбалась, и в этой улыбке тоже чувствовалось напряжение, граничащее с плохо скрываемым испугом.