– Да… – кротко бросил парень. – А я… разве отключился?
– Всего на пару секунд. Но знаешь, мне показалось, что ты собираешься нырнуть вниз. Как будто кто–то тебя позвал.
– Нет, это не так. Сейчас мы выберемся отсюда.
Максим с усилием сделал несколько шагов и оказался возле двери. Дверь по–прежнему была приоткрыта – сквозь ее щель в комнату пробивался лунный свет. Парень схватился за металлическую ручку и рванул на себя. Но перед тем, как сделать последний шаг, он обернулся.
Огромного паука охватили языки пламени. Он заметался по комнате, но огонь не ослабевал – он побежал по воде ярко–алой змейкой, нарушая все известные законы физики. Впрочем, в том, что в этой комнате не действовали законы привычного мира, Максим даже не сомневался.
Больше ждать не было смысла. Парень выбежал в коридор и рванул вниз по лестнице, прижимая к себе Викторию. В особняке творился настоящий хаос: рушились стены, вдребезги разбивались окна, падали люстры – словно дом старался до последнего помешать им уйти. Парень явственно ощущал жар пламени, который вырвался за пределы комнаты. Огонь медленно, но уверенно пожирал дом, поглощая каждый сантиметр. Едкий запах дыма забивался в ноздри, не давая дышать, а грязно–серая дымка, повисшая в каждой комнате, разъедала глаза. Максим вбежал в холл – центральная дверь была завалена горящими деревянными балками, сорвавшимися с потолка.
– На кухне… есть другой выход! – закашлявшись, крикнула Виктория.
Максим бросился туда, вспомнив, что Антон часто заходил в дом через черный вход. К счастью, дверь на кухне была не заперта. Огонь еще не успел сюда добраться – расставленные по столам блюда напоминали о недавнем несостоявшемся пиршестве. Максим толкнул дверь и выбежал на улицу. Он бежал до тех пор, пока не оказался за пределами ворот – именно там, где когда–то защитил Марину от хулиганов.
«Пожалуйста, пусть она будет в деревне. Подальше отсюда», – мысленно попросил он, сам не понимая, у кого именно.
Парень осторожно поставил Викторию на землю. Несколько минут они молча стояли рядом, жадно вдыхая свежий ночной воздух и любуясь пламенем, которое превращало особняк в горящие руины.
– Нам нужно идти, – наконец, произнес Максим. – Я уверен, Марина уже в деревне. Она ждет нас.
Виктория кивнула, не проронив ни слова. Ее лицо было перепачкано сажей, но парню отчего–то показалось, что и глаза тоже – так они были темны и пусты. Словно что–то внутри нее оборвалось, и тот живой огонек, которым была сама Виктория, погас навсегда.
Парню захотелось закричать – но вместо этого он улыбнулся и взял ее за руку. Ладонь девушки была холодной и мокрой, будто это она побывала под водой, а не Марина. Свободной рукой она прикрывала шею, стараясь спрятать свои синяки.
«Что с ней происходит?» – устало подумал Максим. – «Может, это иллюзия? И на самом деле мы все еще там, в воде?»
Ребята побрели навстречу темному лесу, который шептал о том, что эта комната никогда не покинет их воспоминания. И они снова и снова будут переживать эту ночь. Но сейчас они старались ни о чем не думать. В эту безмолвную звездную ночь, которая заставляла поверить в то, что все закончилось.
– Макс, прекрати!
Парень, наклонившись, смотрел в лицо Виктории, которое почти посинело под водой. Из ее губ вырывались маленькие пузырьки – кажется, она еще боролась за жизнь.
А она настоящий боец. До самого конца.
Но парень только крепче сомкнул руки на ее шее. Глаза Виктории расширились от ужаса.
Бедная девочка. Ты же сама хотела остаться здесь, вместе со своей подругой.
Так почему ты упорно цепляешься за жизнь?
Макс усмехнулся, любуясь ее длинными рыжими волосами, которые разметались под водой, напоминая пушистые крылья. Они были так прекрасны – непростительно прекрасны. Виктория напоминала волшебную морскую деву – с той лишь разницей, что она не могла дышать под водой. По крайней мере, пока.
– Прости, Виктория… Но тебе придется уснуть.
Глава 20. По ту сторону
– Ты готова узнать правду?
Амелия смотрела на меня сквозь полуопущенные ресницы. Ее длинные волосы переплелись друг с другом, отчего она напоминала взъерошенного котенка. Мне с трудом верилось, что эти хрупкие детские руки обрушили на голову собственного брата увесистый топор. Но пышное белое платье, изодранное в клочья, и маленькие ладони, испачканные кровью, говорили об обратном.