Возбужденная, Амелия достала из сумки юбку из черного фая и сиреневую муслиновую блузку. Она торопливо оделась, опасаясь не успеть подготовиться вовремя. Затем надела на шею жемчужное ожерелье, принадлежавшее ее матери. Наконец, отказавшись от шиньона, она распустила волосы – немного волнистые из-за частого плетения кос, – и они мягкими волнами рассыпались по ее плечам.
Когда маркиза пришла за ней, то, потрясенная, на мгновение замерла.
– Боже, Амелия, вы выглядите очаровательно! Пойдемте, возьмите меня под руку.
Женщины спустились по лестнице, устланной красным бархатом. Их залил исходящий от монументальной люстры со свечами перламутровый свет. Три большие керосиновые лампы озаряли переливчатым светом вестибюль, пол которого был выложен черно-белыми плитами.
– Эдмон, где вы? – позвала супруга Софи.
Маркиз вышел из гостиной и подошел к подножию лестницы. Это был мужчина тридцати восьми лет, со смуглым цветом кожи, изможденным лицом, орлиным носом и искрящимися нежностью и добротой карими глазами. Довольно высокий и крепкий, он имел репутацию одного из лучших наездников в округе. Маркиз, явно заинтригованный, с интересом взглянув на подопечную, почтительно поклонился.
– Добро пожаловать в край виноградников, баронесса де Файрлик, и в дом моих предков, – произнес он.
– Благодарю вас за то, что приняли меня, месье, – смутившись, ответила Амелия.
– Это большая честь, и я надеюсь, что вам у нас понравится, – вежливо добавил он. – Прошу к столу.
Стол был накрыт на террасе с каменной балюстрадой. В центре стола возвышались два серебряных канделябра. Бокалы и хрустальные графины искрились в пламени свечей. Под бдительным взором Люсьены, экономки Латуров, бойкой шестидесятилетней женщины, сотрапезники заняли свои места.
Маркиза де Латур не преувеличила таланты своего повара. Искусно украшенные Венсаном блюда были одновременно и легкими, и очень вкусными.
На протяжении всего ужина хозяин поместья вел себя сдержанно: разливал вино, соблюдая чувство меры, говорил о своих виноградниках и приготовлении алкогольных напитков.
– Мой супруг скромничает, – заметила Софи после десерта. – Он всего себя посвящает виноградникам, моя милая, и слишком часто оставляет меня одну.
– Чтобы наши встречи были еще радостней, дорогая, и чтобы я мог подарить вам все, что вы пожелаете, – отозвался маркиз, поглаживая руку жены.
Супруги обменялись улыбками. Смутившись, Амелия опустила голову. Рядом с этими мужчиной и женщиной, нежно любящими и понимающими друг друга, она чувствовала себя лишней.
Сославшись на усталость после дороги, она поспешила подняться в свою комнату. С тяжелым сердцем Амелия вынуждена была признаться себе в том, что ей было тягостно присутствовать на этом ужине. Причиной, безусловно, были флюиды любви, исходящие от обоих супругов.
«Для меня любовь мертва! – подумала она, сломленная невыносимым отчаянием. – Она мертва и погребена в земле моей милой родины, Австрии. Боже мой, что же плохого я сделала? Я всего лишь любила того, кто должен был на мне жениться!»
Подавленная, Амелия упала на кровать, уткнувшись лицом в атласную подушку. Внезапно Карл с поразительной ясностью предстал перед ее внутренним взором. Высокий, с голубыми глазами и светлыми кудрями, со своей покоряющей улыбкой и ласковыми прикосновениями. Карл, безжалостно подкошенный несправедливой судьбой. У нее будет его ребенок – ребенок, который никогда не узнает своего отца.
Амелия долго беззвучно рыдала. Успокоившись, она стала упрекать себя в эгоизме и неблагодарности. Без покровительства горячо любимой государыни ее участь была бы ужасной. Благодаря императрице она сможет укрыться от жестокости этого мира – здесь, в Бельвю.
4
Шипы воспоминаний
Со времени приезда Амелии в Шаранту, этот край виноградников, прошло полтора месяца. И каждый день Софи де Латур проявляла себя как самая очаровательная хозяйка. Напрасно при их первой встрече юная изгнанница боялась того, что чересчур общительная маркиза полностью завладеет ее временем. Стремясь как можно лучше исполнять обязанности хозяйки поместья, Софи уделяла ей всего несколько послеобеденных часов.
Благодаря постоянному общению между двумя женщинами зарождалась искренняя дружба. Когда погода была хорошей, они прогуливались в парке, затем присаживались на лавочку в цветочном саду, где росли душистые розы и лилии, голубые колокольчики и ирисы.
Вот уже неделю они увлеченно трудились над приданым для малыша, устроившись на террасе в обложенных мягкими подушками креслах из ивовых прутьев.