– Стой! – сказала Элли и так резко замерла, что Уильям едва на нее не налетел. – Мы будем выслеживать его! – добавила она взволнованным шепотом.
Барсук уже, казалось, забыл об их присутствии. Он еще разок принюхался, но теперь не испугался и спокойно пошуршал по своим делам. Девочка не сводила с него глаз. Она мгновенно перебегала от одного дерева к другому, стараясь не наступать на ломкие ветки. В этих местах росла только ольха, но худенькая Элли скрывалась за узкими стволами без труда. Она отпихивала Уильяма, чтобы тот искал себе укрытие сам, затем выскакивала из-за деревьев и снова кралась по прохладной земле.
Скоро выслеживать стало гораздо труднее. Появились сыпучие бугры, проваливающиеся в овраги, и длинные извилистые ложбины, затерянные в колкой желтой поросли, и большие груды заостренных камней заполнили всю округу. Барсук невозмутимо прокладывал себе дорогу вперед; мальчик и девочка шли за ним след в след, хватаясь за верхушки камней и упругие ветви молодых деревьев. Когда они скатились с очередного бугра, барсук исчез внизу встречного оврага – в темной дыре, уходящей под землю. Элли опять остановилась.
– Вот и все, – весело сказала она.
Потом вдруг выкрикнула:
– Спасибо!
– За что? – удивился Уильям.
– Это не тебе, – рассмеялась Элли. – Ты еще получишь.
– А зачем мы его преследовали? – спросил Уильям.
– Просто так, – ответила девочка. – Идем!
Но даже такая неутомимая егоза, как Элли, не могла носиться по Лесу весь день напролет. И потому, едва только она выкарабкалась обратно на бугор, над которым склонялась полная крона лесной липы, она уселась прямо там, в сплошной тени листвы, и тут же вытянула ослабшие ножки. Уильям неуклюже, то и дело соскальзывая и возя белыми рукавами по рыхлой бурой земле, поднялся к ней. Теперь она опять молчала, но Уильям решил ни о чем ее не спрашивать, – и тогда она смешно завалилась на бок, как барсук в своем глубоком убежище, и так же сладко уснула, забыв о мальчике с незнакомой палубы; но он вовсе на нее не обиделся.
Охраняя покой девочки, Уильям просидел под сенью липы несколько часов. В конце концов он сам нечаянно прикорнул – и проснулся, когда принцесса уже деловито сновала в желто-красном полумраке кругом бугров. Разглядев Уильяма, она взобралась наверх, почему-то прижимая руки к груди, и устроилась возле него.
– Смотри, что у меня есть, – похвасталась она и протянула ему целую пригоршню сушеных черных ягод.
– Что это? – спросил он.
– Бузина. Здесь неподалеку есть норка, как у барсука. В ней никто не живет, и я складываю там ягоды. Это называется тайник!
Уильям взял одну ягоду и сунул в рот.
– Почему они такие жесткие?
– Они лежали зимой и весной, – пояснила Элли. – Тебе не нравится?
– Они странные, – промычал Уильям, высунув язык. – Э-э-э…
Вдруг он начал плеваться во все стороны и схватился за горло. Рот наполнился немыслимой горечью, а тошнить стало так сильно, что он нагнулся к земле и выдал зловещее «О-о-о!», высвобождая все то, что было съедено утром дома. Элли смотрела на это круглыми от удивления глазами, а потом разроняла свою пригоршню и заплакала.
– Я думала, это хорошая бузина! – оправдывалась она сквозь слезы.
Уильям еще раз сплюнул, ему полегчало, и он с отвращением глянул на землю.
– Элли, не плачь! – серьезно сказал он. – У тебя есть вода?
– Вода? Тут недалеко ручей…
– Ручей? – переспросил Уильям.
Впрочем, должен ли он был так удивляться? Разве на острове не было множества ручьев – широких, полноводных, живых?
– Да, он приходит каждую весну, – всхлипывая, еле слышно пролепетала девочка. – Идем.
Она отвела его к истоку, скрытому в кольце из больших камней, поблизости от барсучьей норы. Там Уильям вдоволь напился чистой воды. А Элли, отвернувшись от него, продолжала хныкать. Вся живость в ней впервые иссякла.
– Я найду хорошую ягоду… – шептала она.
– Мы найдем вместе, – утешил ее Уильям. – Не плачь, мне уже совсем не так плохо. Нет, даже лучше прежнего!
– Врун, – проворчала она.
– Нет, теперь правда, – весело сказал он и взял ее за руку. – И еще мне теперь будет что сказать маме, если я опять опоздаю. Скажу, что у меня заболел живот и я не мог выйти на берег. Как по-твоему, я хорошо придумал?
Элли, успокоившись, кивнула.
– Ты уйдешь прямо сейчас?
– Надо вернуться до заката, – ответил он. – А солнце уже совсем заходит.