Мало того, мы еще и убедили себя, что все это не имеет особого значения. Только представьте, что американцы могли бы ответить на предложение ввести в обязательную школьную программу наряду с чтением и математикой изучение «сельского хозяйства». Да большинство родителей придут в ужас, если увидят, что внимание их детей переключается с основ грамматики или крайне важной тригонометрии на обучение работе на ферме. Фактор бума деторождения обусловил высокомерную позицию: дескать, получив образование, ты избавишься от физического труда и грязи, двух бесспорных составляющих работы на ферме. Нас вполне устраивает, что кто-то где-то там достаточно хорошо знаком с производством продуктов питания, чтобы обслуживать нас, всех остальных, предоставляя нам ежедневное пропитание.
Если это так, то почему же этот кто-то недостаточно хорош, чтобы знать умножение и содержание Билля о правах? Разве история получения хлеба, начиная от обработки земли и до подачи его на стол, менее важна для нашей жизни, чем история тринадцати колоний? Почему бы кому-нибудь не высказаться за актуальность предмета, который определяет наш ежедневный выбор, — например, в вопросе «Что сегодня на обед?». Разве невежество в вопросах происхождения наших продуктов питания не создает проблемы не менее разнообразные, чем чрезмерная зависимость от нефти и эпидемия болезней, связанных с диетами?
В своей книге я описываю один год из жизни нашей семьи. В течение этого времени мы всячески старались накормить себя растительной и животной пищей, источники происхождения которой знали достоверно. Мы в своей цепочке питания старались обойтись без продуктов, требующих бензина для доставки, даже если для этого приходилось от чего-то отказаться. Мы стремились по возможности покупать такие продукты, которые произведены недалеко от нашего дома, и даже зачастую выращивали их сами. Да, мы научились производить большую часть нужных нам продуктов, начав с изучения почвы, семян и постепенно систематизировав свои достаточно запутанные познания. Мы также разводили животных, додумавшись не присваивать им клички.
Цель этой книги — подтолкнуть вас самих в ближайшее время заняться производством пищи для себя. Сами мы живем в таком регионе, где за каждым вторым домом есть свой огород, однако большинство горожан считают выращивание продукции для себя делом таким же нереальным, как сочинение симфонии и дирижирование ею для своего личного удовольствия. Если вы из этой категории, тогда воспринимайте сельскохозяйственные страницы этой книги как курс наслаждения музыкой, сопровождающей принятие еды, — личное знакомство с композитором и дирижером может улучшить качество вашего восприятия. Узнав побольше о корнеплодах, дыне или спарже, вы сможете определить, выращена ли картошка, которую продают на местном рынке, на ближайшей ферме или же это чужеземец, который растратил попусту свою драгоценную молодость на путешествие в товарном вагоне. Если вы знаете, как растут продукты питания, значит, вы знаете, как и когда их искать, а стало быть, сумеете определить, насколько они полезны.
Отсутствие этих знаний превратило нашу нацию в настороженных читателей этикеток, как ни странно, все-таки обеспокоенных неизбежной связью с продуктами, которые мы потребляем. Мы присваиваем мясу тех животных, которыми питаемся, разные названия после того, как они убиты, высокомерно стараясь не представлять себе эту говядину и свинину бегающими на копытцах. Когда мы употребляем эпитеты «антисанитарный» «запачканный» или «грязный», это следует понимать так, что, если бы мы на самом деле знали, каков ингредиент номер один в нашем огороде, мы все туг же дружно отправились бы на лечение. Я любила водить друзей своих детей в огород и подбивала их там поесть овощей с грядки, однако эта стратегия иногда приводила к обратной реакции — ребятишки медленно пятились, говоря: «Да что вы, они же грязные!» Взрослые реагируют точно так же, притворяясь, будто все овощи происходят из чистого, хорошо освещенного продовольственного магазина. Мы похожи на дерзких подростков, отвергающих свою мать.