И вот к чему мы пришли. Теперь, несомненно, нам есть о чем беспокоиться. Судьба национальной кухни Северной Америки столь же печальна, как и судьба ее коренного населения, за исключением нескольких реликвий вроде индейки на День благодарения. Конечно, у нас еще остались региональные специфические блюда, но в соусе для барбекю штата Каролина почти наверняка окажутся помидоры из Калифорнии (вполне возможно, что само мясо принадлежит откормленным в Небраске хрякам), а луизианский суп из стручков бамии также наверняка будет содержать выращенную на индонезийской ферме креветку. Если какое-то из этих блюд появится в меню заведения фастфуда со множеством добавленных жиров и HFCS, мы вряд ли распознаем их и вряд ли воздержимся от того, чтобы их съесть. Нам еще предстоит составить свод строгих обобщенных норм, отработать их в семьях, и только тогда мы сможем наслаждаться вкусом и с чувством потреблять то, что дают нам наши страна и климат. А сейчас в США просто засилье скоро-преходящих диет, описания которых заполняют одно за другим полки наших книжных магазинов и наши желудки — ну просто национальные бестселлеры. Девять из десяти специалистов по вопросам питания (данные неофициальные) считают это доказательством того, что американцы совершенно спятили. Могу предложить и более оптимистическую точку зрения: эти наборы предписаний захватывают нас, потому что мы всерьез озабочены разработкой своей собственной культуры еды. Наша нынешняя пищевая промышленность, имеющая целью извлечение прибыли, потерпела крах и в отношении питания оказалась несостоятельной, не способной снабдить нас полезными калориями, и мы ждем с нетерпением какого-то подобия откровения свыше — книги, которая могла бы спасти нас от грешной досады на дешевые жиры и углеводы.
Однако чего уж точно не дают нам эти скоропреходящие диеты — так это чувства национального и биологического единства. Культура еды — не то, что можно продать людям. Она возникает на месте обитания, на определенной почве, вырастает из климата местности, истории, национального темперамента, коллективного ощущения, что ты на своем месте. Все правила каждой из этих скоропреходящих диет в основном сформулированы как отрицания: диктуют, от чего вам следует отказаться. А все вместе они помогают человеку сформировать в себе мощное негативное отношение к самому акту еды. Наши самые прославленные топ-модели, эталоны красоты — тощие, словно вечно недоедают. Но ведь человек по-прежнему животное, которому надо питаться, чтобы выжить. Перефразируя известный лозунг: «Такова биология, дурачок». Культура еды, выраженная в отказе от еды, не просто бесполезна, она вредна.
Люди придерживаются своих привычек питания потому, что видят в них позитив: комфорт, питательность, божественные ароматы. Традиция здорового питания даже обращается к чужеземным кухням: многие передовые американцы с удовольствием употребляют итальянскую, французскую, китайскую еду. Но попробуйте сделать наоборот: вручите французу меню Аткинса — и спасайтесь бегством.
Обретет ли Северная Америка когда-нибудь культуру еды, которую сможет назвать своей? Сумеем ли мы найти или создать набор ритуалов, рецептов, этических норм и привычек, которые позволят нам полюбить свою кухню и соблюдать ее правила? Есть признаки того, что да. Новая пища — более местная, более здоровая, более вкусная — всерьез стала весьма актуальной темой разговоров среди американцев. Все чаще мы всматриваемся в то, что нам подали на тарелке, и интересуемся, где оно выросло. Когда-то в нашей стране повсюду ели только местные продукты, и вот в первый раз с тех пор для некоторых потребителей снова стало важно знать место происхождения пищи. Мы все более настороженно относимся к промышленности, поставляющей на наш стол продукт, который мы не можем считать ни мясом, ни овощем, ни минералом. Послевоенный лозунг «Наша жизнь улучшится благодаря химии» вышел из употребления. «Никаких добавок» — это теперь чаще считается плюсом, чем минусом, и это правильно в техническом смысле.