После наших разговоров с Онодой, я бы еще успел к Юре. Но он настоял на том, чтобы я сегодня же взял несколько штук и попробовал это простое, но прибыльное дело.
Я вышел из отеля на 8-ю авеню с небольшой порцией товара и поспешил раствориться в толпе. Настроения заниматься этим цыганским делом у меня совсем не было. Проснулись амбиции несостоявшегося космонавта. Решил вернуться к Оноде с какими-то выводами обо всем этом минут через 20 и закончить сегодняшний эксперимент. Зашел в кафе рядом с Empire State Building. Там было людно, но тихо. Мне понравилось это место, и я решил пересидеть несколько минут. Подошёл к стойке бара. Присел на высокий стул. И уложил на стойку пачку картинок. Дежуривший за стойкой парень был не очень-то занят; трепался с двумя клиентами, попивающими пиво. Только я уселся, он бросил мне дежурное «как поживаешь и чего желаешь». Я пожелал цитрусового сока со льдом. Подавая мне моё холодное питьё, кивнул на картинки и буркнул, что выглядит симпатично. Я предложил посмотреть. Он не отказался. К просмотру присоединились и двое любителей пива. Не успел я начать свою торговую песню, как они закончили просмотр и рассказали, что обычно, такими картинками торгуют на улицах японцы и корейцы. И делают это излишне назойливо.
Назойливых я и сам не любил. Решил, что если этим людям уже предлагали подобные картинки, то и нет надобности повторяться. И место, и сок мне понравились. А вот к Юре, на занятия я безнадёжно опоздал. И уже в который раз.
Возвращаясь к Оноде с товаром, хотелось рассказать ему, что я узнал от первых случайных потенциальных покупателей: о том что его братья-торговцы уже достали весь Нью-Йорк! С 70-х годов пристают к людям! Но ничего этого я не сказал. На расспросы о моих «успехах» и впечатлениях лишь ответил: время для этого дела — не совсем подходящее. Возможно, в другой раз. Он согласился, и сделал замечания по моему внешнему виду. Оказывается, моя футболка и шорты выглядят недостаточно представительно для занятия таким важным делом, как уличная торговля. Он рекомендовал мне в следующий раз одеться поприличней, то бишь, брюки, белая рубашка и галстук.
— Ну, это уж слишком! — подумал я, и собрался уходить.
Онода спросил, есть ли у меня такая одежда, и, не получив вразумительного ответа, выдал по-братски десять долларов… для приобретения делового костюма.
Теперь, вместо того чтобы обзавестись костюмом (за 10 долларов) и спать дома, как порядочный, я расположился на удобной скамейке под уличным фонарем по соседству со стадионом Бруклин-колледж, и начал строчить письмо.
Хотелось объяснить: почему я уехал из хасидского лагеря и, уже который день, существую без определенного места жительства, чем занимаюсь, и что намерен предпринять в дальнейшем.
Писал об этом часа два. Съел все свои фрукты. Чёрные братья мимоходом предлагали мне чёрных сестриц и кокаин. Я воздерживался, как Спартак.
Когда я усомнился, что всю эту писанину можно будет вместить в один стандартный конверт — закончил своё изложение, упаковал, указал мамин адрес с пометкой «для всех, кому интересно», и прилёг на скамейке.
Качественного сна достичь не удавалось. Освещение было слишком ярким. В соседнем доме монотонно сопели кондиционеры. Мысли не покидали. Было уже около трех часов ночи. По времени и ощущениям я понял, что какое-то время всё же проспал на скамейке.
Умываясь под ближайшим пожарным гидрантом и приходя полностью в сознание, я стал припоминать, что во время моего уличного полусна, мне что-то снилось, или виделось сквозь сон. Надо мной неоднократно бесшумно возникали чёрные тени местных обитателей. Это были кратковременные, осторожные визиты. Губастые посетители, посапывая подобно кондиционерам, осторожно склонялись над спящим туристом и бегло оценивали свою ночную находку. Вероятно, не разглядев во мне ни спящей красавицы, ни какой-либо материальной ценности, они также бесшумно растворялись в ночи, не потревожив мой чуткий сон.
Теперь, волочась как лунатик, со школьным портфелем, я начинал понимать, что всё это мне не снилось. Ночная, бесшумная жизнь действительно шла своим чередом. Чёрные сёстры молодого и неопределяемого возраста, видя меня, зазывающе сигналили конкретными телодвижениями. Группки ночных «шахтёров», тусующихся по тёмным закоулкам, с любопытством поглядывали на белого туриста с портфельчиком. По их блудливым взглядам нетрудно было предположить об их помыслах. Я подумал, что мне пора определиться в пространстве и во времени. Иначе здесь меня могут скушать вместе с портфелем.