— Все это вы говорили и вчера, Макколли, и мы разрешили вам слушать шестичасовые новости у телевизора. А так вы никогда не избавитесь от вашей дурной привычки.
— Док, заголовок, дайте мне только заголовок, любой заголовок! Обещаю, что завтра не стану просить ничего…
Доктор посмотрел карточку, прикрепленную к изголовью кровати Макколли.
— Хорошо, — сказал он сестре. — Покажите ему цифры роста безработицы в стране за последний месяц.
Сестра вышла и через минуту вернулась с газетной вырезкой, которую дали Макколли. Тот сразу же успокоился, перестал бороться со служителями и жадно стал вчитываться в каждое слово.
— Ой, ой! — всхлипнул он. — Как хорошо!
Мы оставили Макколли читающим и перечитывающим вырезку.
ОХОТА ЗА ПАЦИЕНТАМИ
В наши дни больницы весьма умело добиваются прибылей, стараясь, чтобы уцелеть, заполнить у себя все койки. Это хорошо, но это и плохо…
Недавно мне захотелось посетить друга, лежащего в больнице. Зашел я в справочную кабину, но, прежде чем успел спросить, в какой палате находится мой приятель, восседавшая там дама записала мою фамилию, возраст, профессию и нажала кнопку звонка. Я как раз объяснял ей, что хочу только посетить своего друга, когда вошли два служителя с каталкой. Они положили меня на нее и направились в холл.
— Я не больной! — вопил я. — Мне надо повидаться с другом!
— Когда он придет, — сказал один из служителей, — мы пошлем его в вашу комнату.
— Да он уже здесь, — протестовал я.
— Очень хорошо. Как только мы уложим вас в постель, он сможет посетить вас.
Я очутился в маленькой комнате. Надпись на двери гласила: «Вход посторонним воспрещается. Проверочная». Служители быстро раздели меня, дали короткую ночную рубашку, графин с водой и включили свисающий с потолка телевизор.
— Если вам что‑нибудь понадобится, нажмите кнопку.
-— Я хочу получить обратно свою одежду.
— Поверьте нам, если даже случится самое худшее, ваша вдова ее получит.
Оставшись один, я обдумывал, как мне сбежать хотя бы в окно, когда вошел доктор с несколькими студентами.
— Слава небесам, — сказал я. — Вы наконец пришли.
— Боли очень сильные? — спросил он.
— У меня нет никаких болей.
Доктор выглядел очень озабоченным.
— Если вы не ощущаете болей, это означает, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем мы думаем. Где у вас первоначально была боль?
— У меня ее не было нигде.
Врач сочувственно кивнул и обернулся к студентам:
— Вот перед вами самая упрямая разновидность пациента, отказывающегося признаться, что он болен. Ему не станет хорошо до тех пор, пока он не избавится от обманчивой иллюзии, что он совершенно здоров. Придется прибегнуть к разведочной хирургии.
— Я не хочу операции!
Доктор кивнул:
— Никто ее обычно не хочет, но для вас же в дальнейшем будет лучше.
— Да у меня все в порядке!
— Если б это было так, — сказал врач, записывая что‑то в карточку, — вы не были бы здесь.
На следующее утро они побрили мне грудь и отказались дать завтрак.
Вошли два служителя и положили меня на каталку. Старшая медсестра и еще один служитель шли сзади. Я оглядывался по сторонам в поисках помощи, но безрезультатно.
Меня вкатили в операционную.
— Подождите! — сказал я. — Мне хочется сообщить вам кое‑что. Я действительно смертельно болен, но у меня нет страхового медицинского полиса. Я не смогу даже оплатить анестезиолога.
Анестезиолог тотчас выключил клапаны своей машины.
— И у меня нет денег заплатить хирургу!
Хирург начал укладывать свои инструменты.
Затем я взглянул на старшую медсестру.
— Я не смогу оплатить даже койку.
Мне моментально вернули мою одежду, и я очутился на улице при помощи тех же двух служителей, которые вкатили меня сюда.
Я вернулся обратно, чтобы узнать, где все‑таки помещается мой друг, но мне холодно сообщили:
— Мы не хотим видеть вас опять в нашей больнице!
ЭТИ ЧУДО–ЛЕКАРСТВА
Недавно один из моих друзей сказал: «Восхищаюсь американцами, живущими за океаном. Они там, в Европе, не принимают никаких пилюль и совсем не зависят от таблеток».
Что ж, это действительно факт, что большинство американцев прибывает в Европу с огромным грузом трудно вообразимых медикаментов, прописанных им лечащими врачами. Каждое из лекарств — чудо в своем роде, и я ни разу не встретил американского туриста, который не склонен был бы поделиться этими снадобьями с менее удачливыми соотечественниками, попавшими на чужбину.