Все это делает политику Вашингтона в западном полушарии в высшей степени изменчивой и многообразной, не отменяя, однако, ее гегемонистской сути. Фактически именно гегемонистские установки в течение десятилетий обеспечивают преемственность латиноамериканской политики США. На смену программе «Союз ради прогресса» Дж. Кеннеди, предусматривавшей определенную гармонизацию межамериканских отношений и импульс процессу демократизации, пришла вышеупомянутая «доктрина Манна», дававшая «зелёный свет» военным переворотам. А политика «прав человека» Дж. Картера сменилась стратегией неоглобализма Р. Рейгана, подкрепленной в Латинской Америке курсом на «отбрасывание коммунизма». Наконец, политика нормализации отношений с Кубой и другими левыми режимами Обамы сменилась жестким силовым курсом в отношении «враждебных режимов» при Трампе.
Санкционная политика США в Латинской Америке в нынешнем веке претерпела серьезную модернизацию и стала гораздо сложнее в плане разновидностей имеющихся у нее инструментов. Американские эксперты стали все чаще публиковать работы, в которых анализировались слабые стороны санк-ционных мер, способные значительно снизить их эффективность[384]. Анализируя примеры давления США на отдельные латиноамериканские страны, они делали вывод о том, что санкции далеко не всегда приводят к смене политического курса, а зачастую напротив, становится фактором внутренней консолидации элит. Если не брать в пример упомянутые санкции против Бразилии или Чили времен правительства народного единства С. Альенде, когда экономическое удушение сыграло свою разрушительную роль для политических режимов, то все недавние попытки Вашингтона сменить неугодное руководство в Венесуэле, Никарагуа или на Кубе не привели к успеху. В какой-то степени можно сказать, что санкции — это признание США силы неугодных элит, а раз элиты сильны, значит и политика давления на них изначально имеет мало шансов на успех. Это подтверждает известный «парадокс Дрезнера», утверждающий, что санкции работают эффективно лишь против союзников, делая их более лояльными к политическим требованиям инициаторов, тогда как огромные санкционные усилия против стран-противников зачастую делают их ещё более неуступчивыми[385].
Одной из причин неэффективности санкций в Латинской Америке и в мире в целом является отсутствие сплоченности развитых экономик в реализации своей геоэкономической политики. Вывод американских капиталов из той или иной страны быстро компенсируется притоком новых инвестиций из других стран (нередко из союзных Вашингтону), что позволяет неугодному режиму относительно безболезненно переносить воздействие санкций. Поэтому ещё в начале 1990-х гг. стали вводиться экстерриториальные ограничения, которые предусматривают конкретное наказание за нарушение третьими странами санкционного режима США. Неугодный Вашингтону политический режим наталкивается таким образом на страх внешнеторговых партнеров потерять доступ к американскому рынку. Однако многие страны мира нашли способ обойти данные ограничения, и даже компании из США, заинтересованные в торговле с латиноамериканскими странами, сумели протолкнуть несколько законопроектов, открывших двери на ранее «запрещенные» для них рынки.
Для закрепления латиноамериканских стран в сфере своего влияния Вашингтон активно прибегает и к гуманитарному инструментарию, действуя через международные образовательные, благотворительные, медицинские, продовольственные, культурные, научные и другие программы, не связанные с политической повесткой дня. Это самый «мягкий» из всех используемых США методов, основная цель которого — поддержание благовидного имиджа США и постепенное внедрение в сознание масс американских либерально-демократических ценностей. Вашингтон обладает существенными возможностями по оказанию гуманитарной помощи странам, страдающим от стихийных бедствий (в зоне Карибского бассейна это и островные государства, и страны Центральной Америки), эпидемий и миграционных кризисов.
Для оказания давления на государства региона США использует даже такой фактор, как туризм. Одним из таких примеров стало разрешение на посещение Кубы американскими гражданами, что должно было оказать комплексное воздействие на экономику острова и на настроения общества. Решение связывалось как с воссоединением родственников, проживающих по разные стороны Флоридского пролива, так и с непосредственными массовым контактами на личностном уровне представителей разных политических культур.
В то время, пока все больше простых граждан США все сильнее разочаровываются в той траектории развития, по которой движется их страна, американская элита по-прежнему всерьез убеждена в своем превосходстве над всеми остальными народами планеты. Она считает, что это дает им право вершить суд над другими странами, исходя из собственных критериев. Этот культ исключительности США служит основанием для американских властей наказывать любые другие народы (вплоть до физического истребления) в случае их нежелания подчиняться. Смысл подчинения определяется экономическими интересами американского капитала, прикрываемыми демагогией про права человека и демократические ценности. Оно предусматривает полное открытие границ для американских товаров и капиталов, внедрение американских стандартов образования и культуры, использование доллара в качестве резервной валюты и средства международных расчетов. США навязывает всем странам и свою роль главного арбитра всех конфликтов (как внешних, так и внутренних). Они считают себя вправе арестовывать и наказывать всех не нравящихся им граждан любых стран, а внутреннее законодательство США распространяют на весь мир, навязывая другим странам примат международных обязательств. В сущности, в основе таких убеждений лежит идеология, несущая явный отпечаток колониализма, империализма и расизма. Она оправдывает любые преступления американской военно-политической машины против человечества. Наращивание военных расходов и раскрутка маховика напряженности в мире жизненно необходимы США для удержания пресловутой «исключительности Америки»». С прагматической же точки зрения напряженность и управляемый хаос за пределами территории США и их союзников необходим для «сбрасывания» запредельного бремени своего государственного долга и перехода американской экономики на новую длинную волну роста.
В соответствии с упомянутой колониально-империалистической идеологией, американская государственная машина реализует дифференцированный подход к странам в зависимости от готовности их руководства следовать интересам США. Все страны делятся на «хорошие», которые полностью следуют в кильватере американской политики (например, государства Британского содружества, Западной Европы, Японии), «недоразвитые», которых нужно обучать американским ценностям посредством политического принуждения (Восточная Европа, Латинская Америка), и «плохие», которые не подчиняются американскому диктату. В отношении последних допускается применение любой технологии разрушения извне и изнутри (Россия, Китай, Северная Африка, Ближний и Средний Восток) с целью их порабощения путем цветной революции и установления подконтрольного США режима, прямого завоевания и установления колониального режима или же разрушения и подчинения по частям. По сути, описанная выше тройственная классификация государств после начала специальной военной операции на Украине еще более упростилась — теперь Белый дом делит весь мир на две части по принципу «за или против России». В отношении последней американские стратеги уже не скрывают готовности применять все имеющиеся в их арсенале средства разрушения.
385