Сегодня американская элита все в большей мере чувствует свою безнаказанность. В прежние времена на карьере президента Байдена легко могли поставить крест скандалы с его сыном Хантером, который получал фиктивные должности с огромными зарплатами и строил бизнес-схемы при поддержке правящих кругов дружественных Вашингтону стран (в том числе на Украине и в Румынии). Инсайдерская торговля на рынке Пола Пелоси, мужа спикера Палаты представителей, разрушила бы карьеру его жены, как и репутацию всей партии. Сейчас такие вещи сходят американским политикам с рук, поскольку разрушаются морально-этические принципы, которые (хотя бы на уровне деклараций) на протяжении десятилетий служили основой американской демократии.
Чувство вседозволенности, постепенно формировавшееся у американской верхушки на протяжении XX века, многократно усилилось после распада Советского Союза. Бесконтрольное доминирование Америки в мире, захват новых рынков и отсутствие каких бы то ни было сдерживающих факторов породило у элит «Страны свободы» ложное ощущение мирового господства. Такой взгляд на мир в конечном итоге не только привел к очередной серии американских агрессий против суверенных государств на рубеже XX–XXI столетий, но и нанес сокрушительный удар по остаткам демократической системы внутри самих США. Эта тенденция и в грядущие годы будет придавать американскому пониманию демократии все более выхолощенный и манипулятивный характер, способствуя дискредитации демократических принципов и ценностей в целом.
В итоге политическая система Соединенных Штатов все дальше уходит от элементарных демократических норм. Американская политическая элита все больше коррумпируется, все чаще прибегает к грубейшим манипуляциям в ходе президентских избирательных кампаний, выборов в Конгресс и на выборах губернаторов. Деградация системы управления, при которой руководящие посты давно уже не занимают самые способные вне зависимости от их социального положения, становится одной из ключевых проблем Америки и во многом объясняет упадок демократии. Правящий класс декларирует равенство, избегая его на практике. Демократия стала лишь фикцией, с помощью которой элиты властвуют над населением. По сути, сегодня политический режим в США можно считать олигархическим и плутократическим, о чем открыто заявляют многие видные эксперты в самой Америке (в их числе, например, нобелевский лауреат, экономист П. Кругман или известный политолог М. Бреннер)[445].
Вместе с тем существующая в США система не способна в полной мере купировать внутренние вызовы. Рост поляризации и напряженности, подтачивающий демократические институты, во многом вызван ослаблением механизмов обратной связи между обществом и государством. При этом если возможности большого бизнеса по продавливанию своих интересов с помощью государственного аппарата растут с каждым годом, то представляющие простых граждан массовые группы интересов оказывают на политику незначительное влияние или не оказывают его вовсе. В итоге американское правительство все в меньшей степени представляет собственных же граждан.
Сегодня на пути линкольновской «власти народа» в Америке стоит сложная система барьеров и фильтров. Возможно, наиболее существенным из них является образование. Если Линкольн и целый ряд других великих американских политиков прошлого учились, читая при свете лучины книги, купленные на последние центы, то сегодня образовательная система Америки лишь цементирует классовые различия, обеспечивая их передачу по наследству и отнюдь не способствуя выдвижению наверх талантливой молодежи. И дело отнюдь не в получении знаний и навыков, востребованных в политической жизни или государственном управлении. Как отмечает целый ряд американских экспертов, качество образования даже в лучших университетах страны падает, чему способствует распространение там «культуры отмены», когда, к примеру, математика объявляется «колонизаторской наукой», созданной белой расой для демонстрации своего превосходства над другими народами. Про общественные науки, которые в современной Америке повально заменяются на разного рода «гендерные исследования» и «квир-теорию»[446], и говорить не приходится.
В наши дни диплом Йеля, Гарварда, Стэнфорда или другого университета «Лиги Плюща» свидетельствует еще и о том, что у семьи его обладателя хватает не только финансовых ресурсов, но и влияния в обществе. Более того, огромную роль, помимо полученного диплома, играют разного рода неформальные аспекты вроде того, в каком студенческом братстве состоял выпускник. Старейшие из таких братств («Череп и кости», «Элайху», «Свисток и ключ», «Волчья голова»), история которых уходит еще в XIX столетие, представляют собой закрытые элитарные клубы — списки их почетных членов буквально пестрят именами высокопоставленных политиков и бизнесменов. Например, выходцы из семейства Бушей традиционно вступают в «Череп и кости», которое было создано еще в 1832 году и получило свое название за склонность его участников похищать останки из могил в качестве «обряда посвящения» (впрочем, из ритуалов, практикуемых отпрысками элиты в подобных клубах, это один из самых невинных).
Сами американские университеты, которые изначально были задуманы как коммерческие предприятия, сегодня окончательно превратились во влиятельные частные компании, обслуживающие интересы корпоративных структур, вносящих вклад в их «эндаументы» (так называются фонды университетов) и влияющих на их функционирование. При этом спонсируемое из бюджетных средств государственное образование, как школьное, так и высшее, оказывается нередко не самого высокого качества. Стоимость образования однако неуклонно растет, а финансовые условия его получения стали настолько сложными, что уже не одну избирательную кампанию приоритетной задачей кандидатов от Демократической партии сохраняется изменение системы кредитования образования.
В итоге образование, которое в США традиционно считалось одним из главных социальных лифтов, сегодня лишь закрепляет неравенство, выражающееся прежде всего в отстранении простых граждан от власти в пользу узкой группы политических и деловых кланов. И это при том, что сама образовательная система в США является, с одной стороны, источником огромных прибылей, а с другой — тяжелого финансового обременения для миллионов молодых людей и их семей: общий долг по кредитам на образование в Америке в конце 2010-х годов составлял около 1,5 триллионов долларов.
В США давно уже пришли в негодность и другие важные социальные лифты. Один из них — культ упорного труда и опоры на собственные силы, благодаря которым выбились в люди многие видные американцы прошлого. Сегодня в «Стране возможностей» пресловутые self-made men — это даже не исключение из правил, а в большей степени плоды закулисных усилий большого бизнеса или государственных структур, «выращивающих» под свои нужды тех или иных «самородков», будь то молодые политики, изобретатели или бизнесмены. О роли спецслужб и корпораций в становлении бизнес-империй Б. Гейтса, С. Джобса и М. Цукерберга самими американскими журналистами написано множество материалов, доступных широкому читателю[447]. Между тем простые граждане все больше ощущают свою оторванность от участия в жизни государства и экономики. Это поднимает вопрос о том, кто же является истинным бенифициаром «демократии по-американски», который будет рассмотрен в разделе «Власть для народа?».
446
Квир-теория — широко распространившееся на Западе в целом учение, согласно которому половая принадлежность человека является результатом его собственного выбора, а не обусловлена биологически. «Квир» (Queer) — собирательное название личностей, которые отрицают присущий им от рождения пол, изобретая вместо него «свою собственную» сексуальную ориентацию. Изначально слово несло негативный смысл (кривой, странный, извращенный, фальшивый).
447
Гринвальд: спецслужбы, пресса и ИТ-гиганты сообща подрывают свободу слова в США. Fox News. 2020