Еще больше возможности фальсифицировать результаты имеются у партийных лидеров на кокусах, которые наряду с праймериз также проводятся в современной Америке, и по-прежнему носят во многом кулуарный характер. Кокусы могут проводиться в открытой и закрытой формах. Несмотря на то, что сегодня практика проведения праймериз по своей популярности опережает кокусы, последние продолжают играть существенную роль в предвыборных кампаниях, особенно когда речь идет о малонаселенных штатах.
Пожалуй, наиболее ярко недемократическая природа президентских кампаний проявляется в практиках их финансирования. На позиции казначея в американских партиях всегда назначаются наиболее высокопоставленные представители истеблишмента, обладающие достаточными связями и возможностями для того, чтобы контролирующие органы закрыли глаза на серьезные нарушения в вопросах финансирования, которые неизбежно возникают в процессе выборов.
Законы, регулирующие финансирование президентской избирательной кампании («О федеральных избирательных кампаниях»; «О фонде финансирования президентских избирательных кампаний»; «О покрытии расходов на проведение президентских праймериз»), устанавливают, что сборы средств («взносы») и их расходование в ходе предвыборных кампаний в сумме, превышающей одну тысячу долларов в течение календарного года, должны осуществляться только через комитеты, образованные в рамках политических партий. Казалось бы, налицо жесткое правило, которое должно дать возможность отслеживать движение средств в партийной кассе. Однако в реальности оно допускает множество вполне легальных исключений, связанных с самим термином «взнос». В частности, любой доброжелатель той или иной партии вправе бесплатно предоставить ей услуги, позволить провести митинг в своем отеле, конгресс-центре или на стадионе, угостив при этом избирателей бесплатными хот-догами, пиццей и содовой, а также раздав флаги и футболки с символикой партии. Ни одна из этих статей не подпадает под понятие взноса[454].
Впрочем, даже в рамках собственно взносов, законодательные ограничения легко обойти. Те же законы устанавливают четкие и довольно скромные лимиты на передачу денежных сумм в пользу кандидата в зависимости от того или иного канала финансирования. Например, частное лицо не может пожертвовать национальному партийному комитету более 35 тысяч долларов в год. Однако это не мешает делать так называемые мягкие пожертвования (soft money), которые не подпадают под нормативы. Наконец, в современной Америке все более активно применяется и практика тайных пожертвований. В 2018 г. Министерство финансов США заявило об отмене требования в отношении большинства некоммерческих организаций о разглашении информации об источниках пожертвований, что, как отмечают эксперты, отрицательно сказалось на прозрачности выборов.
Особенно щедро «мягкие деньги» направляются по линии крупнейшего бизнеса, готового жертвовать поистине гигантские суммы в пользу поддерживаемых ими политиков. Президентскую кампанию Байдена в 2020 году спонсировало более 130 олигархов, например, бывший мэр Нью-Йорка и медиамагнат М. Блумберг, вложивший более 56 млн долларов. Не меньшие суммы вращаются и на выборах в Конгресс США. Последняя по времени кампания 2022 года поставила в этом отношении рекорд — было собрано 9,3 миллиарда долларов пожертвований (что равносильно ВВП небольшого государства), самое масштабное из которых сделал Дж. Сорос, передавший демократам 128 млн долларов. Очевидно, что в данном случае перед нами классические примеры политических «инвестиций»[455].
Не менее непрозрачно осуществляются и расходы на проведение кампаний. Закон «О федеральных избирательных кампаниях» запрещает кандидатам тратить на акции, связанные с выдвижением своей кандидатуры от партии, сумму более 10 миллионов долларов или 16 центов в расчете на каждого избирателя того или иного штата, а также более 20 миллионов долларов в ходе собственно президентских выборов. Это смешные суммы по сравнению с тем, что в реальности тратится на избрание каждого последующего американского лидера. Указанные ограничения касаются лишь тех расходов, которые производят сами кандидаты или лица, уполномоченные партийными комитетами. На «доброжелателей», формально не связанных с кандидатами, эти ограничения не распространяются.
Наиболее популярной формой поддержки со стороны таких доброжелателей являются так называемые комитеты политического действия. Так называются организации сторонников той или иной партии, которые могут создаваться различными группами населения, и перечислять пожертвования в поддержку отдельных кандидатов и партий в целом. Комитеты политического действия, которые ведут свою историю еще с 1940-х годов, создавались как способ обойти запрет на прямую поддержку партий. Изначально наибольший интерес к ним проявляли профсоюзы, однако после принятия в 1974 году закона о финансировании выборов американские корпоративные круги быстро оценили открывшиеся возможности и также взяли на вооружение практику создания комитетов политического действия.
Сегодня доля корпоративных комитетов превышает 80 %. Поскольку в законе 1974 года никак не ограничивается число комитетов, поддерживающих отдельно взятого кандидата, то во время каждой предвыборной кампании создаются сотни и тысячи подобных организаций, через которые партии и получают основную массу средств. Некоторые современные американские аналитики выдвигают предположение о том, что сегодня в США роль комитетов политического действия в предвыборной кампании значительно превосходит роль политических партий.
Тенденции проведения каждых последующих президентских выборов в Соединенных Штатах в наши дни все более явно свидетельствуют о том, что избирательная система становится инструментом в руках крупного капитала и корпоративной элиты. Несмотря на то, что законодательство о выборах обязывает американское казначейство создавать соответствующий фонд, средства которого будут распределяться между партиями и кандидатами, ограничения по размеру расходуемых средств и необходимость послевыборного аудита обесценивает роль фонда в глаза кандидатов. В этом смысле историческим стало решение Б. Обамы полностью отказаться от государственного финансирования своей предвыборной кампании в пользу средств, предоставляемых крупным бизнесом. В итоге вместо скромных 84 миллионов долларов, положенных Обаме из государственного фонда, он получил более 720 миллионов частных пожертвований. Тем не менее даже эти цифры отражают картину весьма неполно. Если принять во внимание многочисленные скрытые статьи расходов, подобные вышеупомянутым бесплатным услугам «сочувствующих», то общую сумму расходов в ходе президентской кампании в современных США можно оценить в несколько миллиардов долларов. Эта сумма растет от выборов к выборам. Если избрание У. Клинтона в 1996 г. обошлось примерно в 116 млн долларов, то на проведение кампании Дж. Буша-младшего спустя 8 лет было затрачено уже 267 млн долларов. В 2016 году общая сумма расходов Х. Клинтон и Д. Трампа в ходе президентской гонки перевалила за 1,1 млрд долларов, а всего через 4 года только Дж. Байден вложил в предвыборные мероприятия 1,96 млрд долларов. Затраты Д. Трампа в 2020 году несколько скромнее — «всего» 809 млн долларов[456].
Однако даже если оставаться в рамках официально публикуемой статистики, становится очевидно, что в современную эпоху роль рядовых граждан в финансировании предвыборной кампании фактически сводится к нулю. Так, в предвыборном бюджете Б. Обамы небольшие взносы рядовых граждан составили незначительную сумму в 16,4 миллиона долларов. И даже это превозносилось демократическими пропагандистами как свидетельство небывалого народного доверия. В то же время среди основных спонсоров Обамы можно встретить почти всех представителей индекса Доу-Джонса: «Голдман Сакс», «Ситигруп», «Морган Чейз», «Морган Стэнли», «Дженерал Электрик». Примечательным фактом явилось и то, что традиционно спонсировавшие республиканцев крупные фармацевтические корпорации («Пфайцер», «Байер») на этот раз переключились на демократов, что неудивительно с учетом активно продвигавшейся Обамой идеи создания универсальной государственной системы здравоохранения. Вероятно, именно выборы 2008 года стали важным водоразделом в американской политической истории, после которого уже невозможно отрицать очевидное. Из демократической системы народного волеизъявления избирательный механизм в США превратился в политический рынок, на котором крупнейшие корпорации имеют еще большее преобладание над разрозненными индивидами, чем на рынках экономических[457].