— Раскин? На моей гауптвахте. Не волнуйся, Фред, эту армию создал я. Мы начали войну, вместе отступаем из Майами. Здесь подчиняются только моим приказам.
Ибсон изучает огромную исчирканную карту на столе.
— Что будешь делать дальше, Фред? Подчинишься Мейрелю?
— Не знаю…
— Можешь оставаться пока у меня.
В комнату входит дежурный офицер:
— Генерала Ибсона вызывают по правительственной связи.
В соседней комнате Фред садится на стул. Дежурный включает видео. На экране бледное лицо Мейреля. Они оба минуту молчат.
— Я очень сожалею, Фред, о смерти твоей дочери. Прими мои соболезнования.
— Роберт, я не понимаю, что случилось.
— Переворот умер, Фред. Он вел страну к гибели. Теперь надо любой ценой прекращать гражданскую войну.
Ибсон качает головой.
— Я понимаю, Фред, отдыхай. Завтра принимай командование Южной группой армий. Раскина отправь ко мне.
Ибсон молчит, но Мейрель не ждет ответа.
В тоннеле полнейшая тьма. Иду медленно, держась за стену. Не могу понять: как оказался здесь и кто идет впереди.
— Эй!
— Что?
— Вадим.
— Влипли мы с тобой, лейтенант.
— Где батальон?
— Нет батальона.
Очень долго идем. Болит голова, хочется пить. Выходим из тоннеля. Вся платформа на станции занята солдатами. Нам протягивают руки, помогая подняться. Садимся с Вадимом на пол, облокачиваемся на спины друг друга. Я засыпаю. Во сне вижу забитую сидящими и лежащими солдатами платформу, слышу их приглушенный говор. Звучит команда. Строимся, спрыгиваем на пути и бежим в тоннель. На следующей станции поднимаемся на поверхность. Ночь. Улицы и дома не освещены. Нам в глаза бьют прожектора.
— Танки!
Недалеко грохочет взрыв и осыпает нас кусками асфальта. Падаю навзничь. Сверху падает Вадим. Из его рта течет кровь прямо мне в лицо. Перекатываюсь на живот, ползу и тащу Вадима к ближайшей стене. Вокруг творится невообразимое: из подземки густой толпой выбегают солдаты, падают, разбегаются, кричат. Танк подходит ближе, перестает стрелять. Открывается люк, вылезает офицер с мегафоном:
— Спокойно! Слушать мою команду: строиться по-ротно!
Иду в строй.
— Офицеры, пять шагов вперед!
Срываю с себя нашивки. К танку подходит высокий полковник. Офицер спрыгивает с машины, это майор. Они коротко говорят и полковник забирается в люк. Майор идет к нам:
— Солдаты и сержанты! Вас ввели в заблуждение. Вами командовали гражданские личности, назначенные правительством. Эти дилетанты чуть не погубили армию. Теперь власть в руках генерала Мейреля. Мы все знаем этого доблестного солдата, он приведет нас к победе.
Подъезжает санитарная машина. Медбратья собирают раненых. Нас уводят. Долго ведут по ночным улицам. Большой железнодорожный пакгауз, набитый солдатами. Опускаюсь на цементный пол.
— Андрей!
Не верю глазам: передо мной на корточках сидит Леонид Заяц — человек, с которым родились в одном дворе и десять лет просидели за одной партой.
— Я знал, что увижу тебя здесь, — улыбается Заяц, — ты весь в крови.
— Это чужая кровь.
— Я шоферю. Вчера утром нас подняли и отправили грузовики в Эдуард. А на въезде в город мы встретились с танками.
— Ясно.
— Бардак: машины сожгли. Зачем?… Говорят, формируют Центральную группу войск, нас отправят туда.
Я молчу. Леонид нереален и далек, как Москва и наше детство. Зачем он здесь? Он похож на сон.
— Предъявите документы, — надо мной стоит сержант с двумя бойцами.
Мельком глянув в карточку, кладет ее в карман:
— Вставайте.
Стою перед столом, за которым сидит уставший капитан лет тридцати. Он смотрит в мою карточку, я смотрю на его седую голову.
— Лейтенант Сысоин, — говорит с явным немецким акцентом, — вы подняли оружие против Военного Совета. Это непростительно для профессионального офицера, — он выжидательно смотрит на меня, но я не реагирую, — именем Военного трибунала вы разжалываетесь в рядовые.
Капитан красной ручкой вычеркивает в карточке слово «лейтенант», размашисто пишет «рядовой», подписывается. Забираю документ и возвращаюсь. Леонида не вижу, но мне все равно. Ложусь на пол… Звучит команда. Нас строят в колонну по два и гонят к составу обшарпанных пригородных вагонов. Занимаю место у окна на жесткой скамье. Напротив пристраивается немолодой солдат, улыбается мне:
— Меня зовут Томас.
Я засыпаю сидя, уткнувшись лбом в стекло…
Интерлог
Ибсон решился на авантюру: оставил самолет в Спрингфилде, пересел на БТР и поехал на север. В районе города Ролла, на фланге Интерармии идут тяжелые бои. Никакой связи и информации нет больше суток. С Ибсоном только три машины охраны. Маленькая колонна командующего быстро движется по пустому шоссе. По краям мелькает мирный пейзаж. Ибсон смотрит в узкую прорезь на север, слышит мощную канонаду. Пустая дорога тревожит и успокаивает. За спиной Ибсона непрерывно набирает цифры на телефоне Кром.