— Не везде. Это, собственно, сделано для наших рекрутов, никогда прежде оружия в руках не державших. В Америке, где все с оружием привыкли обращаться сызмальства, нужды в таком ограничителе нет, здесь шейка совершенно бесхитростная. Так вот, человек, привыкший к российским винтовкам, и на здешних тоже — первым же движением кисти, рефлекторно и безуспешно — ищет такой упор: проверено!
— Что, и я тоже — ищу?
— Конечно. В общем, ты поглядывай при случае на своих спутников — кто как берется за приклад: может пригодиться…
Тут как раз падре Игнасио глянул за окошко и объявил нехорошим голосом:
— К нам, кажется, гости!..
61
На улице опять моросило.
Черных было семеро: шесть верзил в очках для слепцов — копии давешних, из храма, — и пожилой, но очень подвижный горбун в отчего-то перемазанной глиной пиджачной паре; у горбуна был приплюснутый нос с вывороченными ноздрями и странный шипящий акцент:
— Отдафай малтшика и фройлян!
— С мягким знаком! — отвечал по-русски Ветлугин, сопроводив свои слова не нуждающимся в переводе оскорбительным жестом, и сунул руку в правый карман. Очень хотелось облизнуть губы — но делать этого категорически нельзя.
Горбун некоторое время изучал его — и взглядом, и выставленной перед собой ладонью, по-детски нежной и розовой, — а затем рассмеялся:
-У тебя в барабане всего три патрона, крекер! Может, ты и положишь троих из нас — но потом все, кто в миссии умрут такой страшной смертью, что ты и вообразить не можешь. Куда ты лезешь, дурак? — это вообще не твоя игра! Забирай своего недорезанного шпиона, и проваливайте в свой Большой Бассейн — вы нам неинтересны. А мальчику будет у нас хорошо, по-настоящему хорошо — и это чистая, беспримесная правда, крекер! Ну?!
— Ты прав, — кивнул Ветлугин, извлекая револьвер. — Пуль всего три, и первая из них — точно твоя. Ну?!
Черные меж тем, как по команде, повернули головы, всматриваясь куда-то в степь за его плечом. «Ой, как дешево!.. И, между прочим, коль уж мы в Америке — пора бы кавалерии прискакать мне на выручку, в соответствии с местным легендариумом!» А когда он, вслушавшись в тишину, и в самом деле уловил где-то позади стук копыт, его буквально скорчило от хохота.
Смех этот отчего-то произвел на пришельцев поистине магическое воздействие: какая-то рябь неуверенности прошла по их построению, и они двинулись вспять — неспешно, впрочем, и в полном порядке. Горбун одарил его напоследок нехорошей улыбкой, промолвив непременное в таких ситуациях «I’ll be back, крекер» — но это уже как-то не производило должного впечатления…
Подъехавшие верховые (ничуть не смахивавшие на кавалерию) тем временем спешились. Было их двое: седоголовый джентльмен с орлиным профилем — настоящий южный джентльмен, с головы до пяток, — и парень чуть помладше его самого, с простецкой веснушчатой физиономией, которая смотрелась бы в каком-нибудь Сольвычегодске столь же естественно, как и здесь, на фоне техасского чапараля.
— Профессор Ветлугин? — у веснушчатого тоже был тягучий выговор южанина. — Я лейтенант Финн: Американский корпус инженеров-топографов, потом — Миссисипский Добровольческий. Прибыл в ваше распоряжение, сэр! Бак… — простите, майор Гренджерфорд! — сказал, что у вас тут проблемы и велел поторапливаться. Мы, кажется, вовремя?
— Да, более чем… — (видит Бог, Аркадий Борисович, я откладывал решение, как вы просили, но…) — А вы, как я понимаю, врач?
— Доктор Сейтон, к вашим услугам, сэр! — рукопожатие седоголового было твердым, истинно хирургическим. — Ну, показывайте — где ваш раненый?..
Ведь это же наверное сон, да? — не будите меня, пожалуйста!
— Кстати, я вас вспомнил, — обратился он к веснушчатому. — По фотографии. Экспедиция Беренджера — вы там стоите как раз по центру: морская тельняшка смотрится в истоках Миссури довольно необычно.
— Так точно, сэр! — расцвел тот. — Я вас тоже сразу узнал, по Алтайским фотографиям. Горд служить под вашим началом, сэр!
Ну вот, пора уже и просыпаться — как ни жаль…
— Послушайте, лейтенант… Сожалею, но я не могу принять вас под начало. У нас тут… ну, очень большие проблемы, и я не могу вас втягивать в них. Эти ребята, — он кивнул в направлении железнодорожной линии, вдоль которой убрели черные, — скоро вернутся; их, насколько мне известно, многие десятки, и шутить они совершенно не намерены. Лучшее, что вы можете сделать — это эвакуировать отсюда, пока не поздно, еще двоих человек; надо прикинуть — кого.