Во всяком случае, когда на том заседании Главнокомандующий изложил новый план: задача-минимум решена, наши приморские города защищены достаточно надежно, так что теперь мы должны думать не об обороне, а о том, как нанести вражескому флоту решительное поражение — с тем, чтоб иметь потом сильную позицию при заключении мира, Негоцианты на пару минут впали во всеобщее оцепенение. «Игорь Васильевич, опомнитесь, голубчик! — жалобно воззвал старейшина Конференции, представитель дома Лукодьяновых. — Мыслимое ль дело — с британцем на морях ратоборствовать! С нашими-то тремя десятками фрегатов, без единого линкора!..» В наступившем солидарном молчании Северьянов неспешно поворотился всем корпусом к сидевшему чуть поодаль от прочих главе дома Калашниковых:
— А что скажет компаньеро Киреевский?
— Можно рискнуть, компаньеро Главнокомандующий, — осторожно кивнул тот. — Мы бы взялись…
Конечно, тут здорово сыграл психологический эффект: Калашниковы только что предметно показали обществу цену своего купеческого слова — знать, и тут у них что-то припасено, не станет же он по-дурацки блефовать, только что сорвав банк! Ну ладно, послушаем… И по прошествии получасового экскурса в новейшие «технологии двойного назначения» (сколь разнообразны, например, следствия из только что изученного учеником Лобачевского Гаузе локального нарушения закона Бернулли при изменении сечения высокоскоростного газового потока) Негоцианты убедились: сформулированная Президентом задача-максимум крайне сложна, но выполнима, она не требует ничего сверхъестественного, только лишь упорства, отваги, толики удачи — ну, и денег, денег и еще раз денег! Причем деньги те не ухнут, как во всех ранешних войнах человечества, в бездонную, ненавистную любому купцу или крестьянину расшитую галунами прорву, а по-любому станут долговременными инвестициями в технический прогресс и грядущее процветание — так что когда при подведении итогов заседания представитель Лукодьяновых озабоченно покивал: «И всё-таки, всё-таки, компаньерос, план представляется весьма рискованным», это уже говорилось чисто для приличия.
Не следует, впрочем, думать, будто Петроград воспринимал грядущую войну как свершившийся факт — вовсе нет. Все возможные дипломатические усилия для ее предотвращения были честно предприняты, в частности — подтверждены ранее заключенные договора о «взаимной нейтрализации владений» с Гудзоновой и Ост-Индской компаниями (против чего прежде не возражали ни Лондон, ни Петербург). Утверждая принцип «война торговле не помеха», продолжало работать лондонское представительство Компании (основная его деятельность, впрочем, шла теперь по линии той самой объединенной разведслужбы Больших Домов); с разведкой же на территории Франции вполне успешно справлялось амстердамское представительство. Взамен, правда, приходилось терпеть присутствие в Петрограде и Елизаветинске эмиссаров Гудзоновой и Ост-Индской компаний — прискорбно симпатичных и общительных франко-канадца Лемье и англо-индийца Пикеринга; контрразведывательный догляд за этими шустрыми ребятами был возложен на дом Володихиных, имевший колоссальный опыт торговых операций в Китае, Индии, а теперь вот еще и в Японии — каковые операции на Востоке традиционно сопряжены с высоким искусством подкладывать конкуренту то танцовщицу в постель, то отраву в чай.