– Пятнадцать лет назад, – говорит один из моих спутников, – на месте этого сквера была городская свалка, с которой связан один из весьма драматических эпизодов в истории США. В тридцать втором году, когда президентом был Гувер, свыше двадцати тысяч голодающих ветеранов первой мировой войны приехали в Вашингтон вместе с семьями, для того чтобы просить у Конгресса выдачи пособия, обещанного им во время призыва на военную службу. Вашингтонские власти разместили их на территории свалки. Ветераны жили тут в землянках и хибарках, сколоченных из всевозможного хлама. Но никакого пособия они, разумеется, так и не добились. С молчаливого согласия Конгресса президент Гувер вызвал войска, которые штыками и слезоточивыми бомбами разогнали безоружных ветеранов, женщин и детей. И знаете, кто командовал тогда этой блестящей военной операцией? Генерал Макартур.
Я невольно вспоминаю безработного ветерана, разбившего палатку перед муниципалитетом Камдена, и молодого рикшу из Атлантик-сити. В таком же положении очутились после возвращения с фронта миллионы других ветеранов. Не назревает ли сейчас опять что-то вроде голодного похода ветеранов? Где на этот раз будет размещен лагерь голодных, отчаявшихся людей? В сквере, хранящем память о кровавой операции генерала Макартура? Или на какой-нибудь новой свалке, еще более отвратительной и грязной? А может быть, на этот раз ветеранов встретят в штыки еще на подступах к американской столице? Вызовут ли для этого генерала Макартура или найдется другой палач, ни в чем не уступающий своему предшественнику? Или, чтобы избежать похода ветеранов, их погонят на новую бойню во имя прибылей Уолл-стрита?
С такими мыслями мы оставляем Анакостию и въезжаем на территорию «черного пояса» Вашингтона, где население и сейчас живет в таких условиях, которые живо напоминают злополучную городскую свалку 1932 года. Так на пороге американской столицы нас встречают, тесно переплетаясь между собой, вчерашний и сегодняшний день Соединенных Штатов.
Из Вашингтона мы выехали по 240-й дороге, которая ведет на Фредерик, ближайший к Вашингтону город штата Мэриленд.
Дорога шла по однообразной равнине. Кукурузные поля, небогатые фермерские усадьбы, реклама столичных отелей, пива, автомобильных шин, фредерикских леденцов – таковы были вехи нашего ничем не примечательного пути до Фредерика. Особенную оскомину набила нам реклама леденцов. «Покупайте леденцы Барбары Фриччи», – кричали надписи, все время мелькавшие на высоких щитах. Не довольствуясь щитами, дошлая миссис Фриччи допекала нас и другими способами рекламы. Вдоль дороги тянулись маленькие металлические диски, находившиеся в нескольких метрах друг от друга. На каждом из этих дисков была изображена одна буква, но при быстрой езде сами собой составлялись слова и целые фразы. Так Барбара Фриччи держала в своих цепких руках и тех автомобилистов, которые ехали на большой скорости. Как мы ни старались отвлечься от рекламы леденцов, она все равно назойливо лезла в глаза.
Напоминание о леденцах преследовало нас некоторое время и за Фредериком, сменившись затем не менее надоедливой рекламой других товаров.
Постепенно мы проникаем в предгорья Аппалачского хребта. Местность становится холмистой, и шоссе теряет свою прямолинейность. Вскоре мы въезжаем в пределы штата Пенсильвания с его живописным гористым рельефом.
Наш шофер не первый раз ведет машину по этим местам. Он советует нам ехать дальше не по федеральной дороге, а по автостраде Гаррисбург – Питтебург, так называемой «Пенсильвания торнпайк». «Торвпайк» – это застава, где взимается подорожный сбор. Автострада называется так потому, что на нее можно попасть, только внеся плату на одной из специальных застав.
Меня удивляет, что этот старинный обычай, столь распространенный в феодальную эпоху, до сих пор существует в Америке.
– Автострада – частное предприятие, – объясняет шофер. – Вполне естественно, что за пользование ею вы должны платить владельцам. Если вы спешите, то всегда уплатите положенный сбор и сэкономите на этом время.
Водитель платит деньги и въезжает на автостраду. На ее четырех широких колеях скорость допускается гораздо выше обычной. Фактически она зависит только от мощности мотора и состояния нервов водителя. Наша машина тоже набирает скорость гораздо большую, чем обычно. Несмотря на это, нас то и дело обгоняют другие машины, несущиеся с бешеной скоростью. Наш водитель тоже не прочь посостязаться с ними, но мы его удерживаем.
«Пенсильвания торнпайк» проложена через главный хребет Аппалачей, но идет почти по прямой линии. Она не кружится по склонам гор, как только что оставленное нами федеральное шоссе, а прорезает их тоннелями. Именно эта прямизна пути и позволяет машинам развивать бешеную скорость, манящую сердце каждого автомобилиста. На эксплоатации дороги предприниматели наживают немалые деньги. Государственная власть косвенным образом содействует частному капиталу, не прокладывая на этом участке улучшенных дорог, которыми автомобилисты могли бы пользоваться бесплатно.