Этот факт, безусловно, свидетельствует о пробуждении политического сознания негров и об их стремлении, вопреки фашистскому террору, принять участие в политической жизни страны.
– Клановцы потому и бесятся, что видят непрерывно растущую опасность. Основная задача прогрессивных деятелей на юге сейчас состоит в том, чтобы добиться полного единства действий всех противников реакции – белых и негров. Тогда никакие клановцы нам не будут страшны…
Слова моего собеседника, явно сочувствующего силам прогресса, дышат не только энергией, но и уверенностью в победе.
– Атланту называют цитаделью Ку-клукс-клана, – говорит он мне на прощанье. – Может быть, сейчас так оно и есть. Но эта цитадель осаждена со всех сторон, и она будет наша, непременно будет наша.
Он крепко жмет мне руку, а когда машина трогается, долго машет вслед.
Мое пребывание в Америке подходит к концу.
Я уже в нью-йоркском муниципальном аэропорту, который носит имя бывшего мэра Нью-Йорка – Ла-Гардиа. Выполнены последние формальности: таможенный досмотр, пограничный контроль, взвешивание багажа.
Наконец мы садимся в большую четырехмоторную машину, окрашенную в стальной цвет. Пассажиры очень рады, что это не «Констеллейшн». После нескольких воздушных катастроф, сопровождавшихся огромным количеством человеческих жертв, самолеты типа «Констеллейшн» были надолго сняты с эксплоатации.
Сразу же после взлета мы оказываемся над водой: аэропорт находится на окраине Квинса, на берегу Ист-ривер. Развернувшись, самолет берет курс на юго-запад и проходит над восточными районами Нью-Йорка. Я различаю приземистые здания, построенные в форме громадных бараков. Это Флашинг-Медоу – местопребывание Организации Объединенных Наций. Здесь происходят сессии Генеральной Ассамблеи. Затем самолет проходит над хаотическим нагромождением кварталов Квинса и Бруклина. Справа от нас Манхэгтэн. Мы пролетаем мимо его южной оконечности, и несколько минут внизу маячат небоскребы Уолл-стрита. Рядом с Островом слез возвышается статуя Свободы.
Это – последние признаки «американской цивилизации», которые видит путник, покидающий американский континент. На человека, имевшего возможность познакомиться с ней вплотную, они не производят впечатления: ему хорошо известно, что старомодный символ американской демократии» – статуя Свободы – ни в какой степени не отражает действительного содержания политической жизни в Соединенных Штатах. Это не более, чем театральный реквизит, предназначенный для того, чтобы произвести нехитрый сценический эффект и тем самым прикрыть подлинную сущность так называемого «американского образа жизни».
Покидая пределы Америки и мысленно подводя итоги всему виденному и слышанному, я невольно вспоминаю слова Владимира Маяковского:
Ты балда, Колумб, –