В действительности, Конгресс – это орган монополий, избранный монополиями и издающий законы в интересах монополий.
Конгресс – это одно из тех мест, которое стремится посетить каждый любознательный человек, попавший в Вашингтон.
И вот мы «на холме». Войдя в здание Капитолия, попадаем в так называемую Ротонду – круглый зал, украшенный исторической живописью и скульптурой. Направо от Ротонды расположена палата представителей, налево – сенат.
Палата представителей – большой зал с частыми рядами кресел, широким полукругом охватывающих трибуну спикера (председателя), и столами секретариата, стоящими перед трибуной. В палате четыреста тридцать пять кресел по числу ее членов. Вокруг всего зала идут галереи для дипломатического корпуса, прессы и публики. Примерно таково же внешнее устройство сената, с той лишь разницей, что в зале сената всего девяносто шесть кресел, включая стоящее на возвышении кресло председателя. Обычно председателем сената является вице-президент Соединенных Штатов, но ввиду того, что со смертью Франклина Рузвельта бывший вице-президент Трумэн автоматически стал обитателем Белого Дома, на председательском месте с апреля 1945 года и до конца 1948 года восседал один из лидеров республиканской партии – Ванденберг, являвшийся одновременно председателем сенатской комиссии по внешней политике.
Пройдем на сенатскую галерею для публики и проследим, как протекает рядовой рабочий день верхней палаты законодательного органа США.
Временный председатель, сенатор Ванденберг, своей заплывшей от жира физиономией напоминающий евнуха, открывает заседание, не дожидаясь кворума. О кворуме здесь вспоминают только при голосовании наиболее важных вопросов. Иногда в зале нет буквально никого, кроме председателя и какого-нибудь не в меру разговорчивого оратора, невнятно бубнящего свою речь.
Заседание открывается молитвой капеллана. Капелланы сената каждый день подготовляют новые молитвы, но все они похожи одна на другую по своему безграничному лицемерию и фарисейству. Я присутствовал однажды на вступительной молитве доктора богословия, достопочтенного Джеймса Монтгомери.
– Не дай нам впасть в заблуждение, – молил он проникновенным голосом, театрально возведя очи и руки к потолку. – Прояви к нам милосердие и в своей неисповедимой мудрости направь наше влияние против эгоизма, к поддержанию нашей республики на устоях свободы и справедливости для всех.
Сенаторы знают, что молитвы докторов богословия произносятся только «для занесения в протокол». Прошедшие через огонь и воду посланцы американского капитала не позволяют себе и тени усмешки, когда они слышат благочестивые заклинания капеллана. Они считают вполне уместными и даже необходимыми высокопарные проповеди о «борьбе» против эгоизма. Сенаторы с полным хладнокровием выслушивают разглагольствования об «устоях свободы и справедливости для всех». Это ведь просто словесные стандарты, которые сами сенаторы ежедневно употребляют и своих речах и документах для обмана широких масс избирателей. Такие явления вполне обычны для Соединенных Штатов, этой, по выражению Маркса, «классической страны демократического мошенничества».
После чтения молитвы начинается парламентская рутина: утверждение протоколов предыдущих заседаний, всевозможные заявления «для занесения в протокол», на которые потом можно будет ссылаться, требования о приобщении к протоколу различных материалов, прения о повестке дня и т.д. и т.п.
Когда какой-нибудь сенатор берет слово, к нему немедленно подходит стенографист, который делает свои записи, стоя рядом с оратором. Это на первый взгляд кажется нелепым. Но в зале постоянно царит шум от непрерывного хождения сенаторов, от их оживленных разговоров между собою, от суетливой беготни пажей-курьеров. В подобных условиях стенографист не записал бы ни слова, если бы продолжал сидеть за столом секретариата.
Председатель не обращает внимания на хаос до тех пор, пока не раздастся чей-нибудь негодующий протест. Тогда он громко стучит молотком по столу, призывая расшумевшихся сенаторов к порядку. На мгновение шум утихает, чтобы через минуту возобновиться с прежней силой.
Наконец все заявления сделаны, повестка дня, после бурных споров, установлена и сенат приступает к обсуждению законопроектов, представленных на его рассмотрение различными комитетами. Законопроекты различны по своему значению и диапазону: тут и такие крупные, как утверждение ассигнований по «плану Маршалла», ратификация внешнеполитических договоров, и мелкие, на юридическом языке именуемые «законодательной вермишелью». Однако эта «вермишель» имеет немаловажное экономическое значение. В обилии законопроектов, представляемых в Конгресс, и кроется причина ожесточенной борьбы вокруг повестки дня.