— Брось, — из-за плеча заглядывает молодой подполковник, — комендатуру накрыл полк Харрисона, очень быстро — пока Фишер эту бумажку подписывал.
— Где Ибсон? — я оборачиваюсь к подполковнику.
— Улетел на юг. Он приказал встретить тебя. Не узнаешь?
Всматриваюсь внимательнее:
— Эдвард Минитмен?
— Да. Здравствуй.
— Здравствуй. Ты уже подполковник.
— Я — политик, — многозначительно улыбается Минитмен, — у меня много дел. Давай дискету, Эндрю.
— Ты о чем?
— Разве Ибсон не ради нее вызвал тебя в Эдуард.
— Я должен был передать ему подробности гибели дочери.
— А, ясно. Ты мне нужен, Эндрю, — Минитмен подходит к окну, — смотри: подземный переход в метро. Фишер со своими солдатами сбежал в подземку и свободно перемещается по городу. Он может напасть на Военный комитет. Здесь есть усиленный батальон охраны. Бери его под командование. Мейрель приказал охранять здание.
Минитмен исчезает. Еду на лифте вниз. Мои ребята сидят в фойе и ждут. Когда подхожу, все четверо встают. Некоторое время молчим.
— Лейтенант, — смущенно начинает Бриз, — я здесь родился. Надо бы сходить домой.
— Иди, — просто отвечаю ему, — возьми Хэмми, пристрой где-нибудь. Мал ты еще воевать, Джон, — реагирую на недовольную гримасу мальчика.
Они уходят. Поворачиваюсь:
— Ну, а ты, Марк?
— Я с тобой, лейтенант.
— Тогда, пошли.
Вместе выходим во двор. Подходит офицер:
— Капитан Горд. Приказано сдать командование вам.
— Постройте батальон.
Прохожу перед вытянутым в струнку строем: 250 солдат и сержантов. У всех отличная строевая выправка. Всматриваюсь в лица: никто не воевал. Мне становится не по себе.
— Вадим, с усиленным патрулем спускайся в метро, капитан, занимайте Военный комитет, Марк, бери роту и размещайся в здании напротив.
Батальон, бряцая оружием, разбегается. Иду к переходу в метро. Сажусь на ступеньки, закуриваю. Знойно палит безоблачное небо. В городе тихо — ничего не происходит. Капитан приносит мне кока-колы:
— Где воевали, лейтенант?
— В Нью-Йорке, — встаю, оправляю портупею, спускаюсь навстречу бегущему солдату.
— Вас просят немедленно…
Перехожу на бег. Вадим ждет и сильно нервничает:
— Тихо!
Чутко прислушиваемся к нарастающему грохоту в тоннеле…
10
Александрия, штат Луизиана. Штаб армии Левле. Пустая просторная комната с огромным столом. Вокруг стола вышагивает генерал Левле. Открывается дверь, входит Ибсон:
— Здравствуй, Франц, как дела.
— Плохо, отступаем. Ты из Эдуарда?
— Да. Командующий здесь?
— Раскин? На моей гауптвахте. Не волнуйся, Фред, эту армию создал я. Мы начали войну, вместе отступаем из Майами. Здесь подчиняются только моим приказам.
Ибсон изучает огромную исчирканную карту на столе.
— Что будешь делать дальше, Фред? Подчинишься Мейрелю?
— Не знаю…
— Можешь оставаться пока у меня.
В комнату входит дежурный офицер:
— Генерала Ибсона вызывают по правительственной связи.
В соседней комнате Фред садится на стул. Дежурный включает видео. На экране бледное лицо Мейреля. Они оба минуту молчат.
— Я очень сожалею, Фред, о смерти твоей дочери. Прими мои соболезнования.
— Роберт, я не понимаю, что случилось.
— Переворот умер, Фред. Он вел страну к гибели. Теперь надо любой ценой прекращать гражданскую войну.
Ибсон качает головой.
— Я понимаю, Фред, отдыхай. Завтра принимай командование Южной группой армий. Раскина отправь ко мне.
Ибсон молчит, но Мейрель не ждет ответа.
В тоннеле полнейшая тьма. Иду медленно, держась за стену. Не могу понять: как оказался здесь и кто идет впереди.
— Эй!
— Что?
— Вадим.
— Влипли мы с тобой, лейтенант.
— Где батальон?
— Нет батальона.
Очень долго идем. Болит голова, хочется пить. Выходим из тоннеля. Вся платформа на станции занята солдатами. Нам протягивают руки, помогая подняться. Садимся с Вадимом на пол, облокачиваемся на спины друг друга. Я засыпаю. Во сне вижу забитую сидящими и лежащими солдатами платформу, слышу их приглушенный говор. Звучит команда. Строимся, спрыгиваем на пути и бежим в тоннель. На следующей станции поднимаемся на поверхность. Ночь. Улицы и дома не освещены. Нам в глаза бьют прожектора.
— Танки!
Недалеко грохочет взрыв и осыпает нас кусками асфальта. Падаю навзничь. Сверху падает Вадим. Из его рта течет кровь прямо мне в лицо. Перекатываюсь на живот, ползу и тащу Вадима к ближайшей стене. Вокруг творится невообразимое: из подземки густой толпой выбегают солдаты, падают, разбегаются, кричат. Танк подходит ближе, перестает стрелять. Открывается люк, вылезает офицер с мегафоном:
— Спокойно! Слушать мою команду: строиться по-ротно!
Иду в строй.
— Офицеры, пять шагов вперед!
Срываю с себя нашивки. К танку подходит высокий полковник. Офицер спрыгивает с машины, это майор. Они коротко говорят и полковник забирается в люк. Майор идет к нам:
— Солдаты и сержанты! Вас ввели в заблуждение. Вами командовали гражданские личности, назначенные правительством. Эти дилетанты чуть не погубили армию. Теперь власть в руках генерала Мейреля. Мы все знаем этого доблестного солдата, он приведет нас к победе.
Подъезжает санитарная машина. Медбратья собирают раненых. Нас уводят. Долго ведут по ночным улицам. Большой железнодорожный пакгауз, набитый солдатами. Опускаюсь на цементный пол.
— Андрей!
Не верю глазам: передо мной на корточках сидит Леонид Заяц — человек, с которым родились в одном дворе и десять лет просидели за одной партой.
— Я знал, что увижу тебя здесь, — улыбается Заяц, — ты весь в крови.
— Это чужая кровь.
— Я шоферю. Вчера утром нас подняли и отправили грузовики в Эдуард. А на въезде в город мы встретились с танками.
— Ясно.
— Бардак: машины сожгли. Зачем?… Говорят, формируют Центральную группу войск, нас отправят туда.
Я молчу. Леонид нереален и далек, как Москва и наше детство. Зачем он здесь? Он похож на сон.
— Предъявите документы, — надо мной стоит сержант с двумя бойцами.
Мельком глянув в карточку, кладет ее в карман:
— Вставайте.
Стою перед столом, за которым сидит уставший капитан лет тридцати. Он смотрит в мою карточку, я смотрю на его седую голову.
— Лейтенант Сысоин, — говорит с явным немецким акцентом, — вы подняли оружие против Военного Совета. Это непростительно для профессионального офицера, — он выжидательно смотрит на меня, но я не реагирую, — именем Военного трибунала вы разжалываетесь в рядовые.
Капитан красной ручкой вычеркивает в карточке слово «лейтенант», размашисто пишет «рядовой», подписывается. Забираю документ и возвращаюсь. Леонида не вижу, но мне все равно. Ложусь на пол… Звучит команда. Нас строят в колонну по два и гонят к составу обшарпанных пригородных вагонов. Занимаю место у окна на жесткой скамье. Напротив пристраивается немолодой солдат, улыбается мне:
— Меня зовут Томас.
Я засыпаю сидя, уткнувшись лбом в стекло…
Интерлог
Ибсон решился на авантюру: оставил самолет в Спрингфилде, пересел на БТР и поехал на север. В районе города Ролла, на фланге Интерармии идут тяжелые бои. Никакой связи и информации нет больше суток. С Ибсоном только три машины охраны. Маленькая колонна командующего быстро движется по пустому шоссе. По краям мелькает мирный пейзаж. Ибсон смотрит в узкую прорезь на север, слышит мощную канонаду. Пустая дорога тревожит и успокаивает. За спиной Ибсона непрерывно набирает цифры на телефоне Кром.