Ко мне вдруг приходит осознание, что я стою к нему слишком близко, потому я выдергиваю каблук из его ноги и начинаю пятится назад. Но едва я делаю шаг, огромная ручища ловит меня за талию, а лицо обдувают хриплые грейпфрутовые вибрации:
— У тебя линзы?
Меня на несколько секунд парализует от этого беспардонного жеста, а рот сам раскрывается, чтобы сказать:
— Какие, на фиг, линзы. Все натуральное. — И зеленые глаза моего захватчика, как по команде, соскальзывают к моей груди. Ох ты ж кобелюга.
— Руки убери, Максим Гасович, — рычу ему в лицо. — А то отпинаю тебя по твоей чекушке.
— Ты так старательно ублажала мою ширинку, что теперь точно имеешь представление о том, что Макс-джуниор размером с полноценный литр, — усмехается ублюдок, но руку все же опускает. — Домой ехать не пора? Тебе на работу вставать рано, а шеф у тебя, говорят, злюка и терпеть не может, когда опаздывают.
— Спасибо за заботу, Максим Гасович. — сахарно улыбаюсь ему во все тридцать два зуба. — Но насчет моего шефа вы, кажется, ошиблись. Он таким мне… ммм… мягкотелым няшей показался.
Ох, Ники. Вечно твой длинный язык вперед мозгов прет. У красавчика даже челюсть скрипнула как дверь не смазанная. Прощай, стажировка, здравствуй родительский вынос мозга. Давно подозреваю у себя легкую форму копролалии(непреодолимое импульсивное влечение к циничной и нецензурной брани безо всякого повода — прим. автора), но рядом с этим парнем она чрезмерно усугубляется.
— Мягкотелым няшей? — вкрадчиво переспрашивает Максим Гасович и, склонив голову на бок, делает ко мне шаг. Вообще, на няшу он не похож даже отдаленно. Темные бровь нахмурены, челюсть ходит ходуном, а на бицепсах вены вздулись. Ничего так, кстати, бицепсы. Тьфу, Ника, не о том ты думаешь. Похоже этот русско-американский кекс свой альфа — статус собирается передо мной отстаивать. И что я смогу сделать, если он меня к себе на плечо закинет и свою волчью нору утащит, кроме как съездить по его разбухшей Кока-коле?
— Пупсик, вот ты где!
Воздух облегчения покидает мои легкие со звуком спустившегося воздушного шарика. Глеб. Где он вообще все это время лазил?
— Ты кто? — это уже мой красавчик-шеф с угрозой глазеет на улыбающегося Глебасю. Вот странно, мне всегда казалось, что Глеб высокий и плечистый, а сейчас, стоя рядом с Максом Гасовичем, он словно стремительно теряет свои атлетические объемы. Как Человек-Муравей рядом с Капитаном-Америкой.
— Я Глеб. — продолжая улыбаться говорит Глеб и протягивает руку. Он у меня немного простодушный, но это даже ему в плюс. Сейчас простых хороших парней днем в огнем не сыскать. А я нашла. В книжном на Тверской, кстати.
— Это мой парень Глеб, — подхожу к Глебасе и обхватив его лицо руками, смачно клюю в губы. Вообще-то, я не любительница всех этих публичных ми-ми-ми, но надо ж рычащему песику его место указать. Ширинку я его ублажала, видите ли. За кого этот заграничный крендель меня принимает вообще?
Несколько секунд Максим Гасович пытает меня глазами, словно пытается уличить в очередной симуляции, после чего пожимает протянутую руку Глеба и бросает:
— Рабочий день начинается в восемь, Ни-ка, не опаздывай.
А пока я подбираю очередную ответную остроту, разворачивается, скрываясь в дрыгающейся толпе.
— Я тебя потерял, пупсик. — воркует Глеб, поглаживая меня по плечу. Говорит что-то еще, но я его не слышу, потому мой мозг зацепился за какую-то ноту, которая перебивает каждую следующую мысль в моей голове. Как-то смешно это русско-американский метис произнес мое имя. Как будто по слогам. Ни-ка.
6
Ника
— Как прошел первый день стажировки, Никуш? — ласково спрашивает мамин голос в телефонной трубке, которую я придерживаю одной рукой, пока второй пытаюсь застегнуть молнию на юбке. Я снова опаздываю. Это прямо-таки проклятие, честное слово. Даже если я заведу будильник на пять утра, из дома я выйду ровно во столько, чтобы к месту предполагаемой встречи мне приходилось бежать с риском подвернуть ногу. П-Проскрастинация. Мое второе имя.
— Эээм… отлично, мам. Как раз собираюсь сейчас выходить.
— Как прошло знакомство с Максимом? Игорь им очень гордится, Никуш. Говорит, что мальчик весь в него пошел.
Вот точно. У маминого мужа Игоря нрав как у необъезженного испанского быка. В его присутствии даже в няшу-скромняшу играть не приходится — само выходит как-то. Я даже за маму первое время переживала: вдруг превратит строптивый доминатор Игорь Жданов талантливого инженера Любовь Ивлееву в забитую домашнюю наседку. Но мама ничего так вроде держится. На работу по прежнему ходит, счастьем светится и даже пироги стала стряпать. С мясом. Нашла правильного дядечку, стало быть.