— Ну раз Игорь гордится, значит, есть от чего. — отвечаю уклончиво. — Да нормальный он вроде, мам. Мы толком пообщаться-то не успели.
Тут я скрещиваю пальцы, потому что врать маме очень не люблю, делаю это крайне редко, а когда делаю, каждый раз опасаюсь, что на меня свалится небесная кара в виде непроходящего прыща или приставучего поклонника. Но не могу же рассказать, что ее дочь ненароком потерлась в клубе о выдающиеся причиндалы гордости ее нового мужа, которого по алкогольной случайности спутала со своим парнем, а потом еще в грубой форме пригрозила эти самые причиндалы отпинать.
— Ты уж не обижай его, Никуш. — мягко увещевает мама. — Мальчик хороший, а стажировка же всего пару месяцев будет длиться.
От наивности маминого предположения из меня вырывается непроизвольное лошадиное фырканье. Хороший мальчик? Этот похотливый орангутанг? Да если бы я вовремя не взбрыкнула, он бы меня посреди танцпола поимел. Так что этот Максим Гасович кто угодно, только не хороший мальчик. Вот Глебася хороший мальчик. Интеллигентный, спокойный, надежный, относится ко мне с уважением и никогда бы не позволил себе так фривольно распускать руки.
— Мамуль, созвонимся позже, ладно? — решаю оборвать разговор до того, как придется оптом закупать Clearasil. — Стажировка не ждет.
— Конечно, беги, Никуш. — спохватывается мама. — И да, после работы планов никаких не строй. В семь часов ждем тебя на ужин у нас дома по случаю приезда Максима. Игорь говорил, что он за рулем, вот после работы вместе и доедете. Ты же знаешь, не доверяю я всем этим Уберам.
Охх. Ужин у дяди Игоря. Вот это новости с утра.
Упаковав свой выпуклый трамплинчик в юбку-карандаш и, надев рубашку с кружевным жабо, пышности которого позавидовала бы даже правительница Екатерина, вешаю на плечо сумку и выскакиваю за дверь. Опаздываю как чартер из Турции. Плохо, Ника, плохо.
Две станции по зеленой ветке, триста ступенек бегом вверх по эскалатору, и через пять минут беготни по Садовому я и мои влажные подмышки влетаем в фешенебельный компьютерный офис.
— Ты опоздала. — кривит нос моложавая версия Анны Семенович за стойкой ресепшена. — На целых пять минут. У нас с дисциплиной здесь все строго, мы серьезная фирма, а не шарашкина контора. — смеривает меня таким презрительным взглядом, словно я учредитель, генеральной директор, бухгалтер, и уборщица в этой самой «шарашкиной конторе». — Я вынуждена сообщить об этом Максу.
Вот недаром она меня еще в первый день взбесила, когда три раза пыталась выставить меня из офиса, называя представителем Орифлейма. Я ей тогда, конечно, ответить как следует не смогла, потому что в образе Белоснежки мучилась, а сейчас-то чего мне скрывать.
— Ты конечно можешь ему позвонить, — снисходительно пожимаю плечами. — а я за это на сегодняшнем семейном ужине упомяну, что ты хамишь посетителям. Оу, не знала, что мы с твоим шефом родственники? — с наслаждением наблюдаю как глаза секретарши превращаются в чайные блюдца. Все-таки лавры чиновничьих детей мне всегда покоя не давали. — Зато теперь знаешь.
Подло использовать семейные связи, согласна. Но женская война — она самая беспринципная и жестокая. Либо ты, либо тебя. Пощады не будет.
— Кровь не вода. — подмигиваю ее приоткрывшему пухлому рту и уже разворачиваюсь, чтобы победно прошествовать на свое рабочее место, когда слышу хрипловатый баритон и даже улавливаю в воздухе горечь грейпфрута:
— Зайди ко мне, Ни-ка.
Черт.
*******
— Ты опоздала, — констатирует шеф, с прищуром оглядывая меня с высоты своего исполинского роста. — Ни-ка.
Одного у него, конечно, не отнять. Гасович хорош собой. Глаза как два зеленых фонаря, фигура как у Тора(до последних Мстителей, конечно)и задница как у Капитана Америки. И характер Дедпула. Ох, нужно что-то делать с этой моей одержимостью комиксами.
— Всего на пять минут. В последний момент решила забежать в Старбакс и купить тебе кофе в знак нашего примирения.
— И где же он? — временный шеф тщательно оглядывает мой скромный офисный лук, словно всерьез полагает, что я могу спрятать стакан миндального латте в складках своего жабо.
— Его выбил их рук один прохожий.
Темная бровь ползет вверх, а русско-американский лоб насмешливо кривится в немом вопросе «Серьезно?»
Технически это возможно, поэтому я и не думаю краснеть от этой топорной лжи. Стойко встречаю его взгляд и киваю: