Своему благоденствию пятидесятый штат во многом обязан географии — Гавайи лежат посреди пустынного океана. Тысячи миль отделяют острова от континентов. Они как бы вне пределов цивилизованного мира, на границе мечты и реальности. Не зря на обычной карте Соединенных Штатов для этого архипелага не находится места — разве что в отдельном уголке, где раньше рисовали розу ветров.
Пространство — хитрая штука, оно обладает способностью превращать тысячи миль пустоты в нечто конкретное, почти осязаемое. Стоя на гавайском берегу, трудно отделаться от сладкого ощущения одиночества. И даже сознание, что это самое одиночество ты делишь с пятью миллионами других туристов, не мешает вспомнить о Робинзоне. (Поразительно, но фамилия одного из первых белых плантаторов на Гавайях, чьи потомки до сих пор владеют небольшим островом, — Робинсон.)
Туристский бум — результат компромисса между научно-технической революцией и ненавистью к ее последствиям. Гавайи, как и в прошлом, стали убежищем от цивилизации, но убежищем цивилизованным — с роскошными отелями, дорогами, аэродромами. (Правда, как раз в самых дорогих отелях нет телевизоров и туда не доставляются газеты.) Коммерческая эксплуатация полинезийского мифа оказалась единственным способом его сохранить.
То, что мы видели на Гавайях, — неправда. Все это понарошку. Полуголые туземцы давно окончили среднюю школу. Гирлянды — леи — плетут на продажу. Татуировка смывается под душем. Да и бритую свинью подают только туристам — местные жители обходятся пиццей.
Но прежде чем негодовать по поводу хищного бизнеса, захватившего в свои щупальца «благородных дикарей», зададимся вопросом — а где альтернатива?
Нам приходилось бывать в разных тропических странах, осененных в прошлом такими же легендами, как Гавайи. Теперь они называются «третьим миром». А это значит: перенаселение, нищета, голодные дети и кучка западных гостиниц — острова комфорта посреди уродливой, отнюдь не живописной бедности.
Как ни странно, сегодня гарантию самобытности дают только туристы. Экзотика приносит прибыль. Именно за ней жители богатых стран приезжают в бедные. Примитивный образ жизни — товар, который не найдешь в Нью-Йорке, Лондоне или Париже. Только надо помнить, что под понятием «примитивный» мы понимаем не отсутствие теплого сортира, а те самые страницы из приключенческих книг, где про канализацию не писали вовсе.
Сегодня оригинальную полинезийскую культуру берегут ради туризма, а не из соображений исторической ответственности перед потомками. Американцам выгодно поддерживать миф о южных морях. Вот они и устроили из Гавайев антиамерику. Здесь практически нет промышленности — даже ананасы везут на консервные заводы Калифорнии. Здесь, за исключением столицы Гонолулу, не разрешают строить небоскребы — дома не должны быть выше пальм.
Идея курорта обязана быть чистой — те, кто прилетел сюда из Чикаго или Детройта, должны убедиться, что Джек Лондон и Марк Твен не врали. Поэтому Гавайи задуманы как антитеза обычной, земной жизни, в которой идет снег, растут налоги и надо ходить на работу.
Конечно, в гавайском раю, как на любом курорте, есть привкус умышленности, а значит, фальши, иллюзорности, киношной красоты. Но что делать, если бегство от цивилизации требует хорошо организованного бизнеса?
…На Гавайях мы оказались в качестве участников ежегодной конференции американских славистов, устроенной в том году в Гонолулу, что было явной ошибкой. Не нашей, а устроителей. Гавайи никак не способствуют рабочему настроению. Не для того созданы эти острова.
Вроде бы так было всегда, а не только в нашу эпоху культа свободного времени. Путешественник Даниельсен пишет, например, что полинезийская женщина трудилась гораздо меньше европейской — даже неработающей, то есть домохозяйки. Еду в гавайской семье готовили раз в день, в остальном питались кокосовыми орехами и прочими плодами, не требующими кулинарных усилий. Уборки не было, потому что в домах не было ни мебели, ни стен, а пол прекрасно подметал ветер. Стирать тоже не приходилось: одежды вообще было не много, а ту, что все-таки носили, сделанную из древесной коры, выбрасывали, когда она снашивалась .
Теперь-то ситуация несколько изменилась: Гонолулу — огромный современный город со всеми плюсами и минусами современных городов. Но не изменился дух праздности, витающий над островами. И естественным образом он распространился на отель «Хилтон», в котором шла славистская конференция.
На других таких сборищах мы вообще почти не выходили из отеля: если не сидели на семинарах, то вели неформальные дискуссии в своем или чьем-то еще номере. Даже в Новом Орлеане — одном из самых веселых городов Америки — все веселье происходило по вечерам. И совсем иное дело — Гавайи.