Нам творчество Уорхола представляется трагически современным. Дело в том, что мы как раз приехали из страны, где поп-арт одержал триумфальную победу задолго до всяких Уорхолов. Мы выросли в обществе серийной культуры. Разве сравнятся безобидные проделки Уорхола с бесконечными стереотипами советской жизни! Разве сделать ему столько портретов Мерилин Монро, сколько мы видели портретов Ленина!
Размноженные клише массового общества ужасны не тем, что они обозначают, а тем, что их много. Значение слов, смысл лозунгов, черты портретов стираются, но бесконечное повторение всех этих атрибутов не проходит бесследно. Стереотипы создают колею в сознании, а может — в подсознании. Эта колея и есть инструмент построения массового общества. Важно не содержание, а форма, в которую выливаются наши мысли.
Мы знаем, что люди бывают бедными, но честными, суровыми, но справедливыми и что после прогулки мы возвращаемся домой усталыми, но довольными.
Власть стереотипа сильнее любой другой, да и освободиться от нее сложнее, чем выбраться из тюремных застенков.
Уорхол отразил те главные черты массового сознания, которые растекаются по всему миру, мало обращая внимания на государственные границы и политические системы. Стереотипы, певцом которых был Уорхол, лишены родины. Они — примета времени, а не пространства.
Уорхол потому попал в короли современного искусства, что был современным художником. Во всем трагическом смысле этого слова.
О БЕЛОМ ДОМЕ
Европеец» попавший на экскурсию в Белый дом, приходит в недоумение. В конце концов, это резиденция главы самой могущественной державы мира, построившей свое величие и благополучие на принципах демократии. Оплот равенства возможностей. Ниспровергатель сословных барьеров. Цитадель республиканской идеи.
При всем этом Белый дом — жалкое подобие загородного замка какого-нибудь мелкого европейского монарха.
Те же золоченые панели, те же штофные обои, те же гнутые ножки пузатых диванчиков, те же невнятные темно-коричневые портреты в тяжелых рамах. И экскурсанты понуро шаркают ногами по дубовым паркетам, пялясь на испанские гобелены и голландские изразцы. А солнечный зайчик играет на инкрустированном столике миланской работы, пробиваясь через занавесь брюссельского кружева.
Виндзорский замок, Зимний в Петербурге и Екатерининский в Царском Селе, Королевский дворец в Мадриде, венский Шенбрунн — все это родственная поросль не чужих друг другу европейских монархий. Потому и неудивительно, что после появления Версаля, потрясшего своим великолепием, его подобия возникли во всех столицах.
Но ведь Америка построила себя именно на отталкивании от старых образцов. Суверенитет, полученный в кровавых боях с британским самодержцем, зиждился на совершенно отличных от прошлого принципах.
Отменив сословия, титулы, привилегии, Америка продвинулась далеко вперед в развитии демократических основ.
Американцы сильны в науке и технике — это общепризнано. Но те глобальные открытия, которые изменили духовную жизнь человека XX века, сделаны все же европейцами: радио изобрел итальянец Маркони, кинематограф — французы братья Люмьер, автомобиль — предшественники Генри Форда — немцы Даймлер и Бенц. При этом именно Америка стала самой мощной радио-, кино- и автодержавой. Но — уже потом.
И самые эпохальные достижения в искусстве принадлежат людям Старого Света. Переворот в литературе совершили ирландец Джойс, француз Пруст, писавший по-немецки пражский еврей Кафка. По новому пути направили живопись русские Кандинский и Малевич. Иную музыку создал немец Шенберг. Философские идеи, изменившие мир, вышли из кабинетов датчанина Кьеркегора, австрийца Фрейда, немца Ницше. И вновь — открытия мысли и духа лучше всего прижились на американской почве. Но — после.
Вот и Белый дом, опора демократии и бессословности, — не более чем слепок версальского интерьера. Трудно сказать, чего мы хотели бы от такого заведения, как резиденция президента США. Но, во всяком случае, чего-то отличного от прежних эталонов. Может быть, стоило бы нагнетать суровую простоту обстановки — что-то вроде комфортабельной казармы. Может быть, отдавая дань коренному населению Америки, построить огромный вигвам с тотемом белоголового орла на лужайке. Может быть, возвести стеклянный куб, символизируя открытость любым идеям и индивидуумам. Ведь, кстати сказать, Версаля-то все равно не получается — масштабы ’ не те. Так, охотничий павильон Короля-Солнца в ухудшенном варианте.