На стариков съезжаются смотреть со всего мира: это последняя гвардия Нового Орлеана. Хотя уже давно столица джаза не здесь: новоорлеанский джаз загубили военно-морские силы — свои собственные, американские. Когда во время первой мировой войны в окрестностях города разместились лагеря, моряки стали активно посещать публичные дома, проворно заражаясь венерическими заболеваниями. По требованию командования ВМС квартал красных фонарей закрыли. Образцовый сексбизнес Нового Орлеана рухнул в 1917 году — роковой, как мы знаем, год нашего столетия. Естественно, кончился и золотой век новоорлеанского джаза: музыканты лишились рабочих мест и слушателей. От такого удара Новый Орлеан так и не оправился.
В том же 17-м году символически родились Диззи Гиллеспи и Телониус Монк, которым суждено было вместе с Чарли Паркером изобрести в 40-е годы «бибоп» и сделать столицей джаза Нью-Йорк. Но это уже совсем другая история.
Сейчас в Новом Орлеане показывают класс старики в «Заповедном зале», а остальной Французский квартал настолько срастил джаз с сексом, что точнее всего это можно выразить словами, как ни странно, Маяковского: «Как будто лили любовь и похоть медью труб».
Жизненный цикл здесь проходит ускоренным темпом, потому и неудивительно, что в Новом Орлеане все всё время едят, будто опасаются рухнуть от истощения сил каждую минуту. Во всей Америке нет больше места, где съедается обед из четырех блюд в час ночи. Общая луизианская отсталость не допустила сюда дурной эпидемии диеты, поразившей высокоразвитые районы страны. Новый Орлеан так всерьез эксплуатирует физиологию человека, что не может обойти его вторую — вслед за любовью — потребность.
В еде Новый Орлеан ничуть не декоративен. Есть местный вариант испанской паэльи — джамбалайя. Есть раки, крабы, лангусты. Есть изумительный креветочный суп гамбо, загущенный индейским порошком. Есть устрицы, запеченные в шпинатном пюре, названные именем Дж. Д. Рокфеллера, изобретателю которых — Жюлю Альсиатору — установлен бронзовый бюст по месту рождения. Есть, наконец, зачерненная красная рыба из желтой воды Миссисипи.
Креольская кухня — сложное образование из французской кулинарии XVIII века, прошедшей через нормандско-канадское влияние и испанские колонии в Карибском море. Результат — острый, пряный и не похожий ни на одну кухню в мире.
Весь этот жаркий, влажный, шумный, веселый и наглый город существует вопреки Америке.
…И главная мелодия, по сути дела, гимн города, носит совершенно несуразное название — «Когда святые маршируют». Песня настолько знаменитая, что имя ее не расшифровывается, просто что-то вроде «Эвантусей…». Но если вслушаться, ничего более подходящего для Нового Орлеана не найти — святые, которые маршируют вдоль кладбищ, ресторанов, джазовых клубов, публичных домов.
О КУХОННОМ РЕАЛИЗМЕ
Нам рассказали про человека, составившего уникальную коллекцию. В течение многих лет он фотографирует памятники Ленину во всех городах и селах Советского Союза.
Большие и маленькие, стоящие и сидящие, зимой и летом, с кепкой и без, лысые и в кудряшках — тысячи Ленинов собраны этим энтузиастом. Казалось бы — такое патриотическое хобби, а его коллекция выглядит чуть ли не диссидентской акцией. И дело не в том, что где-то Ленин снят на фоне сортира — кощунственный фон тут не прибавит сарказма. Просто когда шестая часть суши уставлена изображениями одного человека, становится страшно и неуютно.
В любом населенном пункте СССР можно встретиться под каменным или бронзовым Ильичом. И неизбежность этой встречи убивает географическое, климатическое, этнографическое и любое другое разнообразие в стране. Вся она кажется безжизненной пустыней, в которой могут расти только памятники Ленину. Наверное, это и имел в виду хозяин опасной коллекции, который разумно не торопится обнародовать свое собрание.
И тут мы задумались о Нью-Йорке. Каков облик города, если судить о нем по монументам?
Главный, самый знаменитый — конечно, статуя Свободы. Но как раз она совершенно нехарактерна для Нью-Йорка. Гигантская Свобода даже не очень ему принадлежит. Она — достояние всей Америки. Бронзовая Либерти возвышается над атлантическими волнами, а не над городским пейзажем. Она предваряет собой Новый Свет, а не Манхэттен.
Собственно нью-йоркские памятники куда скромнее, хотя и среди них встречаются величественные монстры.
Монументальная скульптура знает множество видов — обелиски, надгробия, стелы, триумфальные арки. И все это у нас есть. Только мало кто на них обращает внимание. Невозможно представить себе ньюйоркца, который остановится у триумфальной арки, воздвигнутой в честь американо-испанской войны 1898 года, чтобы попасть под влияние «пропаганды идей господствующего строя». (Большая советская энциклопедия считает, что монументальное искусство именно для этого и существует.)