Характерна реакция специалистов, занимавшихся расследованием убийства президента независимо от комиссии Уоррена. Так, Гарольд Вайсберг, затративший на это пятнадцать лет, сказал, что новые открытия в деле об убийстве Кеннеди «по существу не содержат ничего нового. Все это было давным-давно известно». Другой специалист, Дэвид Лафитон, еще в 1967 году опубликовал в журнале «Рэмпартс» статью, в которой написал о выводах, к каким пришли конгрессмены в 1978 году. «Для меня во всем этом нет ничего неожиданного,— заявил он.— Слушая показания акустической экспертизы, нельзя отделаться от впечатления, что тебе показывают старый, многократно прокручивавшийся фильм, который наконец озвучили». А эксперт по акустике, профессор Вейсс сказал:
«Комиссия Уоррена могла проделать то же самое и прийти к тем же самым выводам без особого труда. Мы не занимались никаким современным электронным колдовством, а руководствовались простыми положениями физики и геометрии. Их преподают в колледжах, и они доступны пониманию каждого, кто знает, что такое эхо. Что же касается экстравагантных компьютеров, то единственное, к чему мы прибегли,— это обыкновенные карманные калькуляторы».
И вот только 30 декабря 1978 года Америка увидела то, что она могла и должна была увидеть еще в ноябре 1963 года, сразу после убийства Кеннеди,— любительскую пленку Запрудера, о которой мы уже упоминали, озвученную магнитофонной записью, сделанной полицией. Когда эту озвученную пленку прокрутили и зажгли в зале свет, то все присутствующие продолжали сидеть в оцепенении — так силен был эффект этого показа, так все было ясно. На основании анализа этой магнитофонной записи с точностью до одного-двух метров была определена позиция снайпера, стрелявшего в Кеннеди с железнодорожной насыпи, то есть впереди и справа по ходу движения президентского кортежа (книгохранилище, откуда якобы стрелял Оовальд, повторяем, находилось в тот момент позади машины Кеннеди).
Среди боссов гангстерского синдиката «Коза ностра», подвергшихся преследованиям министерства юстиции во времена Роберта Кеннеди, был некий Карлос Марчелло, считавшийся в 60-е годы вторым по влиянию в мире организованной преступности. Гангстерских боссов такого масштаба американским властям, как правило, «не удается поймать «за руку», на месте преступления, и бандиты-миллионеры разгуливают на свободе. Будучи министром юстиции, Роберт Кеннеди тоже не смог засадить за решетку Марчелло, но все же распорядился выслать его из США. Через два месяца с помощью ЦРУ гангстер вернулся в Соединенные Штаты и начал... судебную тяжбу по поводу его высылки из страны. Еще раз удалить бандитского босса из Америки Роберт Кеннеди уже не смог.
В 1961 году Марчелло созвал в Новом Орлеане руководителей «Коза ностры», и там было решено приступить к разработке планов по убийству Джона и Роберта Кеннеди. Сообщение об этом поступило в министерство юстиции от тайного осведомителя ФБР, присутствовавшего на этом совещании. Донесение агента было положено под сукно.
В том же году в ФБР поступило и другое предупреждение о готовящемся покушении на президента США. Состоятельный кубинский эмигрант Хосе Ареман сообщал о своем разговоре с одним из боссов «Коза ностры» Сантосом Трафиканте. Последний сказал Ареману о том, что Джон Кеннеди будет убит. Как ФБР отреагировало на сообщение Аремана? Во-первых, он был предупрежден о том, что не должен ни с кем делиться этими сведениями. Во-вторых, после убийства президента Дремана посетили два агента ФБР и велели помалкивать.
Администрация Кеннеди угрожала спокойствию и благополучию еще одного из руководителей «Коза ностры» — Сэма Джанканы. С лета 1963 года он попал под постоянное наблюдение полиции и был скован в своей преступной деятельности. Ощущали на себе заметное давление властей и другие гангстерские боссы. И не случайно именно они стали затем режиссерами убийства президента. Мало этого — многие из них сами поплатились за это убийство своей жизнью, поскольку заговорщики убирали свидетелей и исполнителей также среди своих, следуя старому закону «Коза ностры», который гласит: «Молчат только мертвые свидетели».