– …Честно говоря, хотелось помереть – жара, пыль, вонь… Хорошо, хоть людей в лагере было немного, еды всем хватало… Еды, х-ха! Слышь, Юр, да? Едой это назвать сложно. Но на безрыбье и рак рыба… Да и вообще. Сколько мы в фильмах видели ужасов плена, но не сильно это цепляло. А ощутили только малую долю тех страхов – сразу зацепило! До самых до печенок зацепило и дернуло! Тьфу… Одно радует – сбежали. На лагерную охрану напали хорошо организованные партизаны. Отбили нас, одним словом. В Весках мы вернули свое оружие и снаряжение, у немцев там трофейщики расположились, мы их и пошмонали. Партизаны ушли в леса, с ними часть пленных, а мы с остальными – к фронту. Только так до него и не дошли, убежал он от нас. А дальше ты знаешь, Майкл, дотопали за лавиной фронта до этого склада, прибились к охране и вновь очутились в заточении…
– …И опять оказались свободны. Да-а-а, ребята, потрепало вас…
Мысли резко пробежали в голове и вычленили тот факт, что целую неделю они были в заключении, но не скопытились, как иные попаданцы. Неужели нас можно упрятать за решетку?! Или, может, в их случае все было иначе из-за открытого пространства и быстрого освобождения?.. Не знаю. Ну да ладно, не стоит пока этого вопроса поднимать.
– …Мои приключения в сравнении с вашими – что детский сад против академии наук, – сокрушенно признался я по окончании двухчасового рассказа. Собеседники тоже подустали, потягивались, разминая затекшие конечности. – Но я очень и очень рад, что все вы живы и здоровы… С этого момента за вас несем ответственность я и мой заместитель, первый сержант Сэмуэль Кинг, тот чернокожий парень, что помогал вас освободить.
– Ответственность? Что это значит? Они что, знают, откуда мы? – В проницательности Сергею не откажешь. – Объясни.
– Думаю, ты прав, да и в любом случае мне надо вам кое-что поведать, так сказать, для общего образования… – Теперь все устраивались поудобнее, готовясь слушать мое повествование.
Рассказывать пришлось долго, что и понятно: я здесь пробыл значительно большее время, чем ребята. Многие вещи, начиная с Договора Содружества между СССР и США, широкой интеграции экономик двух могущественных стран, иной геополитической ситуации в мире и заканчивая появлением в этой истории предметов, технологий, знаний, значительно обгоняющих время, удивляли слушателей. А вот информация о пребывании в этом мире большого количества медленно восстанавливающихся попаданцев из разных ветвей истории и живущих здесь по своим, особенным правилам, не вызвала особых эмоций. Да и то верно: чего этому удивляться, особенно после собственного переноса из родного, мирного будущего в наполненный бурлящей кровью котел истории самой страшной войны за все время существования человечества. Вот что всякие попаданцы дают на-гора – это интересно! Но при этом для товарищей удивительным оказался факт, что таких попаданцев, как я, а теперь и они, – раз-два, и обчелся. А если говорить еще точнее, то, кроме нас «шустрых», похоже, и вовсе не было и нет. Выложив эти факты, мне удалось легко донести информацию о моей опеке в НКВД и ОСС, которая с сегодняшнего дня распространялась и на брата, и на друзей. Они это поняли и согласились с необходимостью находиться под ненавязчивым контролем со стороны моего заместителя и меня лично.
Выяснив, что никто из ребят не собирается сходить с тропы войны, на которой они уже прочно стоят, я сообщил им об их новом командире, выбранном по соображениям конспирации, безопасности и контролируемости, – сержанте ГБ Ханнесе Вадере. Немного покочевряжившись, парни приняли и эту новость как неотвратимую – а как же иначе? Брат и друг, занимающий какое-никакое, а важное положение, принять под свое командование не может: ведь рядом есть «родные», советские командиры, просто не поймут… Разобравшись с этим вопросом, пришлось приступить к другому – рассказывать обо всем, что происходило лично со мной…
Беседовали мы еще часа четыре, прерывались один раз для приема пищи и пару раз для чаепитий с обалденно вкусными консервированными булочками, почему-то именуемыми бисквитами, и прочими сладостями американского производства. По требованию моих друзей даже пришлось хромать за своим хаверсаком, бережно хранящим заинтересовавшие их награды. Кольт с дарственной надписью от самого Омара Брэдли заставил всех одобрительно хмыкать и говорить «здорово!», а уж сверкающая россыпь ценных наград вызвала у всех маниакальные приступы уважения. Каждый вознамерился похвалить меня и выразить свое уважение, но это все было отнюдь не весело – я ведь отчетливо помнил, чего стоила каждая из наград. Война словно поиздевалась надо мной, взяв за награды не очень высокую плату в виде ранений, не нанесших несовместимых со службой увечий, но оставивших заметные уродства в виде многочисленных шрамов… Мое уныние друзья просекли и ловко сменили тему, вынудив отбросить горькие мысли.