Что интересно, он никого не отталкивал от себя. Вот прямо так. Никого! Ни беленьких, ни черненьких. Это было неожиданно. Видно, природное дружелюбие. Только Марат Воронец как-то намеренно старался не пересекаться с Лауринасом. В чём причина, Савушка не мог догадаться. Но она точно была…
И еще, красотка Галя Шатрова ходила теперь мрачней самой черной тучи, без конца срываясь над своих подпевал, доходило даже до рук.
Сейчас им предлагалось обойти «в талантах» параллельный 10 «А», тогда в награду Анна Григорьевна пообещала им зал на время собственного вечера. После этого обсуждение изрядно оживилось. Все сами стали предлагать номера. И директор их погнала от сцены по местам, слишком расшумелись.
И тогда Савушка услышал буквально следующее:
— Зачем директриса так часто вызывает его к себе в кабинет?
Галя спрашивала словно саму себя, а не подружку Натали. Зеленые глаза сверкали не меньше, чем иссиня-черные волосы.
— И сегодня тоже, — охотно поддакнула фаворитка.– Галь, я обязательно узнаю…
— Глаз она на него положила, вот что!
— Ой, правда…
Галя медленно встала с места и пошла вперед. Лауринас на первом ряду, с краю.
Она слышала даже конец разговора, говорил Савушке-придурку:
— Хочешь, пойдем вместе после уроков. Можно порепетировать, там аккустика хорошая.
Галя подошла со спины, с чувством опустила руки на плечи Лауринаса и стала гладить, будто разминая. Словно он-пластилин в её руках…
Савушка видел: он нахмурился. Словно тень мелькнула на лице. Но быстро стал прежним.
Галя наклонилась и поцеловала красавчика в макушку.
Все видели? А это и было напоминание для всех. Он– мой!
Лауринас быстро шел к выходу из зала. Директор велела зайти к ней. Снова.
— Айс, — негромко окликнула Наташка.
Она тоже сидела в глубине зала, наконец скинув надоедливую униформу-фартучек.
Он остановился.
— Я ведь твоя поклонница. В музыкальном учусь.
— Желаю успехов.
Просто улыбается. И быстро уходит.
— Я бы не хотела, — предупредила Анна Григорьевна, под конец речи.
— Да я бы тоже не хотел, — признался Лауринас.
Мальчики должны решать свои дела с девочками вне стен школы. Здесь только учиться. Он согласен, возразить нечего.
— Хорошо. Иди в класс.
========== Арабеск ==========
Герману пришлось забирать двоих. Но он промолчал.
Лауринас сразу же в машине попросил:
— Герман, ничего не говори мне сегодня. Пожалуйста. И так весь день под неусыпным контролем. Голова болит. Будь добр, включи музыку…
Он устало закрыл глаза.
Савушка и предположить не мог, что у Германа на подобный случай целая фонотека классики.
Ну то есть он и раньше знал, что парень из Америки — совсем не тот, за кого себя выдает. Мало в нём от легкомысленного мажора оказалось. А предположений целый рой…
Вот хотя бы так. Идёт по школьному коридору своей особенной танцующей походкой. Потом словно что-то вспомнит и шагает дальше ровно. Утром к нему прицепилась какая-то пигалица-первоклассница. Радостно идёт со взрослым парнем за руку и что-то восторженно рассказывает, с чувством размахивая другой рукой. Её ножки-ниточки так и семенят строго в первой позиции. Словно только что от балетного станка.
Франческа устало вздохнула.
Вот уж не думала, что придётся снова встать к станку.
У Ла Роша новая идея. Забыла уже, когда была собой.
После двухчасовых упражнений, она делает вид, что застыла во времени в грациозном арабеске.
У неё свидание через двадцать минут. А нужно еще успеть в душ. Стрептоцид не взяла. Пальцы, конечно, растёрла. Нужно хоть пластырем заклеить. Как она на каблуки встанет… На такси можно успеть, только вызвать сразу.
Недовольный Арман подошел и задрал ей ногу еще выше. Франческа невольно ахнула. Хореограф у неё зверь. Продолжает держать, как ему надо.
Ксенька бы сказала, что Красивый Зверь. Его только рисовать.
Зеленые глаза, черные волосы по спине, тренированные ноги в трико. На девочек ему все равно.
Сжалился. Поклон мсье учителю. Задержал. Поцеловал в щёчку. Что-то новенькое.
Предварительно уже сделаны снимки. Романтичные, она с Арманом. Нежная ученица в умелых руках.
Лошадка рабочая. До душа еле дожила в этом мокром гимнастическом купальнике.
Высоко подколола влажные волосы. Накинула на них платок. Накрасилась уже в машине.
Красные сапоги, как те испанские. Пыточные.
Савушка, с интересом, принялся считать, сколько красоток поцелует Лауринаса, пока они идут по Центру. Пятая, сказав «привет», после непременного поцелуя, спросила: с другом познакомишь?
А Германа то с ними уже не было… Однако, как заиграло новыми красками древнее « с кем поведешься»
Лауринасу подзарядка классикой прилично помогла. Он снова был, как бойкая пружинка. Целовался, обнимался, успевал комментировать для Савушки. Шли они быстро.
В небольшом, но хорошо оборудованном зале четверо парней и девушка. Савушка сразу заметил учебники у них в руках. У кого химия, у кого английский.
Лауринас представил их друг другу.
Эд яркий, с быстрыми движениями, волосы черные, как вороново крыло. Никита, светлый и теплый, как мягкая сияющая акварель. Александр и Андрей, Рэй и Сэнди, оба улыбчивые и чем-то похожи, как родные братья. О, а прекрасная Снежана как нежная пастель, настоящий чистый первый снег. Понятно, почему Лауринас зовет её Снежинка.
Вся компания разговаривали и что-то быстро писали в тетрадях.
Музыкальный отрывок, проигранный на электрогитаре. Учебник в руки. Непонятный диалог на профессиональном сленге. Несколько строчек в тетрадь. Савушка думал, как у них только голова не закружится, делать всё разом. Снежинка одна не училась, она с серьезным видом делала какие-то пометки в блокноте.
Герман заглядывал не раз. Все учатся, головы прилежно опустили? Уходит.
В какой-то перерыв Савушка, с любопытством, подошел к синтезатору.
Правой рукой негромко наиграл утреннюю импровизацию. Нормально.
Лауринас неслышно подошел и встал рядом. Савушка повторил.
Левой рукой Лауринас в басовом ключе смело обозначил акценты. Савушке понравилось. Впервые кто-то хорошо понимает его музыку.
Они еще какое-то время играли вместе.
— Принц, твоя очередь, ты не забыл?
Эд отбирает у Лауринаса учебник химии. Тот как будто смутился, но поднялся на сцену.
Пошла фонограмма.
Так вот откуда королевская осанка, понял Савушка. Он-солист. Привык быть в центре внимания.
Пел Лауринас хорошо. По крайней мере, ни разу не сфальшивил. Но потом сбился из-за текста.
“Да соберись ты!”— Савушка почему-то разнервничался.
Лауринас как-будто услышал.
— Простите, парни, устал немного.
— Всё никак не может ту девчонку из головы выбросить, — пожаловал Эд Нику.
— Она особенная? — удивился Никита.
— Для него— особенная, а, по мне, так просто красивая. Да ты же ничего не знаешь еще, потом скажу.
Стерпится-слюбится, стерпится-слюбится. Как-то не слишком всё хорошо. Насколько его хватит на этот раз? Не струсить, не сломаться, всё вытерпеть.