— И на этой даме вы предлагаете мне жениться? — спросил Ньюмен. — На даме, к которой даже подойти нельзя?
— Но вы же только что сказали — для вас нет препятствий!
Ньюмен некоторое время смотрел на миссис Тристрам, поглаживая усы.
— А она красавица? — спросил он.
— Нет.
— Тогда и говорить не о чем.
— Она не красавица, она — прекрасна, а это вещи разные. У красавицы все черты абсолютно правильны, а у прекрасной женщины — нет, но это только усиливает ее очарование.
— Я вспомнил твою мадам де Сентре, — сказал Тристрам. — Проста, как чистый лист. Во второй раз мужчина на нее и не взглянет.
— Ну, раз мой муж второй раз на нее и не взглянет, это уже говорит в ее пользу, — заметила миссис Тристрам.
— А она добрая? Умная?
— Она — само совершенство! Больше мне нечего добавить. Расхваливать особу, с которой предстоит знакомство, входить в подробности — дело неблагодарное. Я не стану ее превозносить. Я просто рекомендую ее вам. Среди женщин, которых я знаю, она стоит особняком. Она из другого теста.
— Я не прочь увидеть ее, — решительно сказал Ньюмен.
— Попытаюсь это устроить. Единственная возможность — пригласить ее отобедать. Я ни разу ее не приглашала и не знаю, придет ли она. Ее мать — старая маркиза — настоящая феодалка и правит домочадцами железной рукой. Сама выбирает дочери друзей и разрешает наносить визиты только узкому кругу избранных. Но попробовать пригласить ее я могу.
В этот момент миссис Тристрам прервали; на балконе появился слуга и сообщил, что ее ждут в гостиной. И когда хозяйка ушла принять своих приятельниц, Том Тристрам подошел к Ньюмену.
— Не ввязывайся в это дело, мой милый, — произнес он, попыхивая сигарой. — Ни к чему.
Ньюмен покосился на него испытующе:
— Ты преподнес бы все это иначе?
— По-моему, эта мадам де Сентре — просто большая белая кукла, к тому же в ней бездна холодного высокомерия.
— Ах, так она высокомерна?
— И еще как! Смотрит на тебя свысока, словно ты — пустое место и нисколько ей не интересен.
— Выходит, она очень горда?
— Еще бы! Так же горда, как я беден!
— И не хорошенькая?
Тристрам пожал плечами:
— У нее такой тип красоты, который по вкусу только умникам. Но мне пора в гостиную — развлечь жениных приятельниц.
Спустя некоторое время Ньюмен последовал за ним, но, появившись наконец в гостиной, оставался там недолго и сидел молча под стрекотню дамы, которой миссис Тристрам сразу его представила и которая болтала без умолку во всю силу своего чрезвычайно пронзительного голоса. Ньюмен смотрел на нее и внимательно слушал. Потом вдруг встал и подошел к хозяйке пожелать доброй ночи.
— Кто эта леди? — спросил он.
— Мисс Дора Финч. Понравилась?
— Слишком шумная.
— А ее считают весьма интересной. Нет, право, вы чересчур привередливы, — ответила миссис Тристрам.
Секунду-другую Ньюмен стоял в нерешительности.
— Так уж вы не забудьте про свою приятельницу, как ее зовут? — вдруг сказал он. — Про эту недоступную красавицу. Пригласите ее и дайте мне знать.
И с этими словами он откланялся.
Спустя несколько дней он явился с очередным визитом во второй половине дня. Он застал миссис Тристрам в гостиной, с ней была приятельница — молодая привлекательная женщина в белом. Обе дамы уже стояли — посетительница явно собиралась уходить. Подойдя к ним, Ньюмен поймал многозначительный взгляд миссис Тристрам, но не сразу сообразил, как его следует понимать.
— А это наш большой друг, — проговорила миссис Тристрам, повернувшись к своей собеседнице, — мистер Кристофер Ньюмен. Я говорила ему о вас, и он жаждет с вами познакомиться. Если бы вы согласились прийти к нам отобедать, я предоставила бы ему эту возможность.
Незнакомка с улыбкой повернулась к Ньюмену. Он не смутился, ведь его врожденное непоколебимое sangfroid[34] было неуязвимо; однако, поняв, что перед ним гордая и прекрасная мадам де Сентре — та самая — прелестнейшая женщина в мире, обещанное совершенство и предложенный ему идеал, он инстинктивно постарался подтянуться. Отвлекшись на это мгновенное усилие, он все же увидел удлиненное ясное лицо и глаза, сияющие и мягкие.