При этих словах Беллегард рассмеялся.
— А главное, я хочу открыть вам, как собираюсь действовать, — продолжал Ньюмен. — Ведь вы именно этого и ждете, верно? Я намерен поступить так, как того требуют здешние обычаи. Если нужно сделать что-то особенное, скажите мне, и я это сделаю. Я ни в коем случае не хочу обращаться к мадам де Сентре не по форме. Если нужно поговорить с вашей матушкой, что ж, я пойду и поговорю. Я и с братом вашим готов поговорить. И вообще со всеми, с кем скажете. А поскольку я никого здесь не знаю, то и начал с вас. Но разговор с вами для меня не только светская обязанность, а еще и удовольствие.
— Да-да, понимаю, — ответил Беллегард, поглаживая подбородок. — Вы рассуждаете совершенно правильно, но я рад, что вы начали с меня. — Он помолчал, не зная, что сказать дальше, повернулся и медленно зашагал по комнате.
Ньюмен встал и прислонился к каминной полке; засунув руки в карманы, он следил за прогуливающимся Беллегардом. Наконец молодой француз вернулся к камину и остановился прямо против Ньюмена.
— Сдаюсь! — сказал он. — Не стану притворяться — вы меня поразили! Я потрясен! Уф! Ну вот, теперь можно вздохнуть с облегчением.
— Подобные признания всегда поражают, — ответил Ньюмен. — Как себя ни веди, никто к ним не готов. Вы, конечно, удивлены, но надеюсь, что и рады?
— Послушайте, — сказал Беллегард. — Позволю себе быть до неприличия откровенным — я сам не знаю, рад я или в ужасе.
— Если вы радуетесь, то и я рад, — ответил Ньюмен. — Это меня подбадривает. Если вы в ужасе, мне очень жаль, но меня это не остановит. Вы должны с этим примириться.
— Вы совершенно правы. Это единственно возможная для вас линия поведения. Но вы и впрямь говорите серьезно?
— Разве я француз, чтобы шутить? — парировал Ньюмен. — А кстати, почему мое намерение могло привести вас в ужас?
Беллегард поднял руку и быстро взъерошил волосы на затылке, высунув при этом кончик языка.
— Ну, например, потому, что вы не из благородных.
— То есть как это не из благородных, черт возьми? — возмутился Ньюмен.
— Ах, а я и не знал, что у вас есть титул, — уже более серьезно заметил Беллегард.
— Титул? При чем тут титул? — удивился Ньюмен. — То есть что я не граф, герцог или маркиз? Я в этом не разбираюсь и понятия не имею, у кого есть титул, а у кого нет. Однако утверждаю: я — из благородных. Я не очень точно знаю, какой смысл вы вкладываете в это понятие, но слово хорошее, понятие тоже, и я претендую на это звание.
— Но какие у вас доказательства, дорогой? Что вы можете предъявить?
— Что угодно! Но почему вы требуете, чтобы я доказывал свое благородство? Попробуйте доказать обратное, это уж ваше дело.
— Ну, это легче легкого. Не вы ли занимались изготовлением ванн?
С минуту Ньюмен изумленно смотрел на него.
— И значит, я неблагородный? Не понимаю почему. Скажите лучше, чего я не сделал, чего я не могу сделать.
— Раз уж вы спрашиваете… прежде всего вы не можете жениться на такой женщине, как мадам де Сентре.
— Вы, кажется, хотите сказать, — медленно проговорил Ньюмен, — что я недостаточно хорош?
— Грубо говоря, да!
Перед тем как ответить, Беллегард некоторое время колебался, и внимательный взгляд Ньюмена становился все нетерпеливее. Услышав такие слова, Ньюмен сначала не нашелся что сказать. Он только слегка покраснел. Потом поднял глаза к потолку и стал разглядывать изображенного там розового херувима.
— Разумеется, — начал он наконец, — я не стал бы сразу, ни с того ни с сего просить руки мадам де Сентре. Я собираюсь сначала добиться ее расположения. Прежде всего я должен ей понравиться. Но то, что я недостаточно хорош и мне даже пытаться нечего, — это для меня некоторый сюрприз.
Лицо Беллегарда выражало целую гамму чувств — замешательство, сочувствие, восторг.
— Значит, вы, не задумываясь, сделали бы предложение даже герцогине?
— Хоть завтра, если посчитал бы, что она меня устроит. Но я очень привередлив, она может и не подойти мне.
Выражение восторга на лице Беллегарда вытеснило прочие чувства.
— И вас удивит, если она вам откажет?
Ньюмен немного подумал.
— Было бы самоуверенно сказать «да», но тем не менее думаю, меня бы это удивило. Потому что я предложил бы ей завидные условия.
— То есть?
— Я дал бы ей все, что ей угодно. Ничего не пожалею для женщины, которую я выберу себе в жены. Я долго искал и знаю: таких женщин очень мало. Спору нет, трудно сочетать все нужные мне качества, но той, которая ими обладает, полагается награда. Моей жене уготовано хорошее положение в обществе, и я не побоюсь сказать, что буду ей хорошим мужем.