— Нет.
— А могу я спросить, где…
— Нет. — Он чуть подождал. — Извините. От мисс Грегорис что-нибудь слышно?
— Мне казалось, она с вами.
— Понятно. — Вудс сделал маленькую паузу, чтобы прочистить горло. — Да, Добер, стойте твердо на случае с Бонном. Вы прекрасно знаете, что там был совсем не я.
— Хорошо, но не дадите ли вы мне хотя бы маленькую зацепку?
— Нет, нет, пока не сто́ит. Пока! Позвоню вам через день или два. Всего хорошего.
— Мистер Палмер? — Добер заговорил чуть громче и быстрее, будто боялся не успеть что-то сказать.
— Да?
— У вас точно все в порядке?
— Alies ist in Ordnung.[90] А в чем дело? Кто-нибудь задает лишние вопросы? Фореллен?
— Нет, сэр, он куда-то пропал.
— Готов поспорить, вы больше его не услышите. Фореллен вам больше не позвонит. Полагаю, он уехал из Парижа в тот же день, что и я.
— Точно. Вот и сегодня утром он почему-то не позвонил. Что на него совсем непохоже. Наверное, вы правы, сэр.
— Начальник всегда прав, Добер. Пока.
Вудсу пришлось потратить еще минут десять, уговаривая служащего за стойкой принять от него не лиры, а марки. Не удалось. Пришлось им вместе пройти в отель, где портье без лишних разговоров поменял им марки на лиры. Служащий почтамта взял свои лиры, равнодушно кивнул и оставил Палмера одного.
Тот неторопливо дошел до своего «фиата», сел за руль. Утреннее солнце уже успело нагреть черные виниловые покрытия сидений, да так, что Палмер реально почувствовал их жар своими ягодицами. Ритм жизни в городке тоже постепенно приближался к пиковому, людей на улицах становилось все больше, движение в тени аркад — все живее и интенсивнее. И, тем не менее, несмотря на всю свою историческую славу, Азоло по-прежнему оставался маленьким провинциальным городком.
Устав от воспоминаний и вернувшись мыслями в наш бренный мир, Вудс включил двигатель «фиата». В аэропорту Местр его наверняка уже ждал Клаус. Впрочем, поскольку он должен ожидать его до полудня, то и особой проблемы пока не было. Пилот, скорее всего, будет ждать его и дольше — не упускать же платы за обратный перелет…
Когда Палмер проезжал мимо кафе, где ему так и не удалось как следует позавтракать, заметивший его официант широко улыбнулся и приветливо махнул ему рукой вслед. Да, столь щедрые чаевые, пожалуй, не скоро забудешь. Особенно в маленьком провинциальном городишке… Кстати, может и не стоило делать этого жеста в кафе, равно как и делать никому не нужные международные телефонные звонки? Помнить его здесь будут недолго, но вполне достаточно, чтобы агенты мафии успели ознакомиться с деталями его не совсем обычных поступков.
Ладно, проехали, решил Палмер, тоже приветственно махнул официанту рукой в ответ и направил свой двуместный открытый «фиат» на узенькую извивающуюся горную дорогу по направлению к Двести сорок восьмой автостраде.
Он остановил машину около грязной проселочной дороги, ведущей к одиноко стоявшей ферме, рядом с которой лениво паслись несколько симпатичных, хорошо ухоженных коров. Палмер развернул карту, попытался решить, что теперь делать: вернуться в городок, чтобы перепроверить все еще раз, или продолжать ехать на север по этой дороге до Триста сорок восьмой автострады, которая вела прямо в Тревизо. На карте она казалась у́же, чем та, по которой он приехал сюда, намного более извилистой и к тому же по меньшей мере миль на двадцать уводила его в сторону.
Окружающий альпийский пейзаж выглядел более швейцарским, чем итальянским — острые пики горных вершин, покатые крыши деревенских домиков типа шале… «Семь утра, — чуть слышно повторил он. — Капли росы, словно жемчужинки, светятся на склоне холма». Вудс даже чуть усмехнулся, удивляясь странным проявлениям памяти. Ему ведь никогда не нравился учебный курс по литературе, особенно, когда речь заходила о поэзии. Затем ему вдруг вспомнились финальные строки этой давно забытой поэмы. «Господь в нашем сердце, и, значит, с душой все в порядке».
Скотина Браунинг.[91] Да, в те далекие дни мир для таких мерзавцев, конечно же, казался сплошным раем. Вот черт, воспоминания, воспоминания, воспоминания… И никуда от них не денешься.
Да, жаль, он не догадался захватить с собой солнечные очки. Высокое небо было настолько ярким и ослепительным, что ему приходилось все время прищуриваться или прикрывать глаза ладонью. Так какой же путь выбрать? После долгих сомнений и раздумий он, все-таки решившись, направил свой уже порядком раскалившийся «фиат» назад к Азоло, стараясь не пропустить ни одного дорожного указателя, чтобы, упаси господь, снова не заблудиться.