— Простите меня, сэр, ради бога, простите! Я не хотела, так вышло…
— Ничего страшного. Бывает. — Последовала небольшая пауза. — Кстати, а с кем именно мы встречаемся сегодня утром? И кого мы расстраиваем своим неожиданным опозданием?
Она, еще раз ласково пожав, отпустила его руку и включила свой компьютер.
— С мистером Кассотором, сэр.
— Кассотором? Совсем как масло. Касторовое. Так кто же он?
— Мистер Кассотор, сэр, — повторила она. — Его представили как исполнительного директора какой-то влиятельной конторы. Какой именно, я пока не поняла. Все это прозвучало как-то невнятно. Думаю, скоро сами узнаем.
— Скажите, а что, собственно, может означать «Кассотор»?
Она слегка нахмурилась, пригладила волосы.
— Кассотор? Точно не знаю, но, наверное, землекоп, первооткрыватель чего-то нового. Хотя, вполне возможно, и гробокопатель…
— Искренне признателен вам, мисс Грегорис.
— За что? За такие пустяки?
— За все. — На ее милом лице появилось выражение легкой тревоги. Заметив это, Палмер торопливо добавил: — За помощь, которую вы мне оказываете. Включая, само собой разумеется, перевод, разъяснения и весьма полезную информацию. Например, ваше explication de texte[23] о «гектаре» было просто великолепным, я бы даже сказал — исчерпывающим.
— Вообще-то мне хотелось рассказать вам…
— А ваш экскурс в историю деревьев Булонского леса? Поверьте мне, это было по-настоящему здорово, не сомневайтесь.
— Да, но «гектар»…
Палмер не дал ей договорить, мягко похлопав по руке.
— К вашему сведению, господин Кассотор является исполнительным директором одного из тех самых экономических филиалов НАТО. Я постоянно забываю его название, но аббревиатура, кажется, что-то вроде FANJU или BANFU. — Он постучал по стеклу боковой двери над головой водителя. — Мсье, остановитесь, пожалуйста, у какого-нибудь табачного ларька и купите мне пачку «галуаз». Или лучше две.
— Хорошо, сэр. Будет сделано.
Элеонора снова нахмурилась.
— Да, но…
— Благодарю вас, — прервал ее Палмер.
Они молча подождали, пока шофер довел их мощный «мерседес» до угла, аккуратно припарковался, выскочил из машины и исчез за дверями небольшого табачного магазинчика.
— Вы ведь не курите, зачем все это? — даже не скрывая обвиняющих ноток, спросила она.
Он наклонился и поцеловал ее руку.
— Ну сейчас-то, когда мы одни, к чему все эти формальности?
— Без Добера мы должны вести себя соответственно.
— Тебя что-нибудь напугало?
— Нет, ничего. Просто… Водитель. Не знаю почему, но я ему не очень доверяю.
Палмер отодвинулся. В голове снова слегка застучало. Время, казалось, тянется, словно садовый червь, который ползет по земле, оставляя за собой едва заметный, но скользкий и липкий след.
— Что вы имеете в виду под «я ему не очень доверяю»?
Она наклонилась к кожаному сиденью перед ними, засунула руку под подушки, немного пошарила там и вытащила… небольшую металлическую пуговку размером с двадцатипятицентовую монету. Не более чем четверть американского доллара. С двумя торчащими из нее тонюсенькими проводами.
— Я обнаружила это хозяйство, когда за мной заехали сегодня утром, а потом совершенно случайно оставили в машине одну.
— Хотите сказать, искали что-нибудь подобное?
Элеонора чуть усмехнулась.
— Да, не пропускать же такой удобный случай.
— И вы разорвали проводки?
— А что еще оставалось делать?
Палмер бросил беглый взгляд на табачный магазинчик. В дверях никого не было. Но в любом случае времени было совсем немного. Он прощупал под остальными подушками, затем попросил ее поменяться с ним местами, чтобы проверить подушки, на которых они сидели. Тщательно прощупал края, кожаный покров, соединения… Ничего!
— Я же говорила вам, что оборвала проводки.
— А знаете, этот скрытый микрофон мог вполне быть чистой имитацией. Такое бывает.
— Простите, а зачем? Какой в этом смысл?
Он медленно покачал головой.
— Больше в машине, похоже, ничего нет. Возможно, этот единственный. Если это так, то работал любитель. Что, кстати, тоже остается под вопросом.
Их беседу прервал шофер, вернувшийся с двумя пачками сигарет и большой коробкой спичек.
— Благодарю вас, — сказал Палмер, со вздохом откидываясь на спинку заднего сиденья. Водитель, почему-то тоже вздохнув, сел за руль, и их длинный лимузин снова влился в утренний поток машин.