— Можешь войти…
Шарло устроился на указанном ему стуле, положив шапку на колени. Может быть, вымерзший табак или бедность убранства данного помещения приводили в трепет его ноздри? Все это должно было вызывать у него отвращение, поскольку он привык удобно устраиваться с фужером шампанского в руке на диванах в покрытых коврами салонах домов терпимости.
— Знаешь, почему ты здесь?
Я следил за его реакцией. Может быть, я дал ему слишком мало времени повариться в своем соку?
Он был одет во все чистое, мой сводник. В петлице приколот бант Уиссам Алаут. Совсем, наверное, рехнулся. Подумать только, это же надо догадаться нацепить марокканское украшение времен борьбы за независимость на пиджак сводника! Заученным неторопливым движением он отбросил волосы назад. Деловой хорошо держался. Я представил себе его «ролле» с водителем в ливрее, припаркованный на улице де Соссэ, остолбеневших охранников, разглядывающих себя в дверцы шикарной машины. Его мизинец сгибался под тяжестью перстня с рубином. Да, поставленная на солидную основу проституция приносила хорошие доходы…
На меня был устремлен вопросительный взгляд, голова покачивалась то вправо, то влево… Нет, по нему никак нельзя было сказать, что он в курсе того, зачем его сюда вызвали; просто достойный, добропорядочный гражданин:
— Бог мой, мсье инспектор…
У него был акцент южанина.
На моем лице было написано разочарование. Он меня внимательно рассматривал, высоко держа подбородок.
— Поверьте мне, для этого вовсе нет повода.
Его улыбка, ничего не понимающая, либо просто хитрая, уже начинала меня раздражать. Необходимо было его ошарашить, прямо с ходу:
— Чтобы упечь тебя в каталажку!
Он никак не ожидал такого перехода, проглотил сказанное мною и пошел на попятную. Увидев, что противник начал отступать, я тут же стал наращивать усилия, чтобы закрепить достигнутый успех:
— Сейчас о тебе много говорят, Шарло. По-моему, даже слишком много. До последнего времени твои дела меня совсем не интересовали. Они относятся к компетенции полиции нравов. Но ты перестал со мной считаться, а это уже начинает меня сердить. Посажу-ка я тебя в тюрягу.
Это задело сводника за живое! Его глаза заблестели как рубины:
— Почему же это я с вами не считаюсь, мсье инспектор?
Впору было дать ему без исповедания просвиру:
— Не надо только считать меня дураком. Неужели ты думаешь, что я поверю тому, что ты не знаешь, чем занимается Пенелопа?
— Пенелопа?
— Да, Пенелопа. Светловолосая Пенелопа, которая часто пасется в баре «Театр»… Пенелопа, которая обделывает свои делишки с твоим дружком Суберта, Лангустом, если тебе это больше нравится… Пенелопа, которую твоя консьержка и твои соседи считают самой верной твоей подружкой, самой старательной помощницей, самой сексуальной…