— Ну, не здесь, — сказал Аландец нетерпеливо. — На родине, конечно. Пойдем позвоним. Мне надо все сфотографировать.
Они побрели по снегу — Аландец впереди, дочка следом. Сандра немного отставала, возможно, нарочно. Это было чистое безумие, все смешалось в голове, и в желудке тоже. Она видела, как Аландец взбежал по длинной лестнице и позвонил в звонок. И что же? В этом идиллическом месте вдруг зазвучал какой-то альпийский марш. Это был дверной звонок.
— Какая вещь! — крикнул Аландец в восторге с верхней лестничной площадки своей дочке, которая, однако, не проявляла никакого энтузиазма. Он подождал, мелодия закончилась, но никто не открыл.
Так что Аландцу пришлось довольствоваться возможностью сфотографировать дом лишь снаружи.
Он пустился щелкать фотоаппаратом: чик, чик, чик и чик.
У девочки кружилась голова, она зажмурилась и вдруг увидела перед собой альпийскую виллу на заболоченном озерце. Дом с обветренным фасадом и длинную лестницу. И женщину, падающую с лестницы, она летела кубарем по серым бетонным ступеням, беспомощно. И так и осталась лежать на земле, словно мертвая.
Ее отвезли в больницу, наложили на затылок швы.
А в доме, в подвальном этаже, бассейн без воды. И кто-то скачет в нем — туда-сюда — от одного конца до другого. Прыгает и прыгает, размахивает руками, словно гребет в воздухе.
Сухое плавание. И она видит, что этот ребенок — это она сама и есть. И вдруг где-то в глубине ВЫСТРЕЛ. Бах!
Может, это у нее в голове что-то треснуло, потому что девочка опустилась на землю под альпийским солнцем, она едва держалась на ногах от похмелья и чувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
Но тут подоспел Аландец, он встряхнул девочку, подхватил ее, и все снова стало хорошо.
— Ну, разве я не заслуженно зовусь Аландцем? — весело спрашивал Аландец в такси на обратном пути в отель. — Будь я проклят, у меня в роду — капитан в каждом поколении.
— Ммм, — бормотала Сандра, так она отвечала всегда, когда он заводил подобный разговор.
— Я имею в виду дом, — пояснил Аландец. — Разве это не феноменально?
— Да, — тихо ответила Сандра. И в тот же миг, услышав собственный голос, поняла, что ничего нельзя изменить.
— И это нас еще больше сплачивает, — заявил Аландец. — Теперь у нас общая тайна. Не забывай. Я на тебя надеюсь. Никому ни слова.
И тогда Сандра поняла еще и другое. Ей уже не выйти из игры. Она с ними связана, хочет она того или нет. И это никакая не галлюцинация. А реальность, которая, несмотря на затуманенные похмельем мозги, ощущалась яснее ясного.
Маленький Бомбей
Пашима появилась 400 лет назад, когда Hoop Джахар, жена императора Джангира, попросила своих ткачей сделать шерстяную ткань, «которая была бы легкой, как облако, и теплой, как объятья».
И она ее получила.
С пашимой связано много хитростей и секретов.
Шелк, скажем прямо, ниже классом.
Мы говорим о шелке в пашиме.
Шерть для настоящей пашимы берется с живота овец.
Или с задней части.
— Вот так это выглядит. Комната с рулонами тканей, два стола, полки.
В задней комнате стол, стул и проигрыватель.
Электрический чайник. Мы постоянно пьем чай. Определенный сорт чая.
— Но она могла и рассердиться. Почему никто не приходит?
— Ты спрашиваешь так, как будто магазин процветает.
— Магазин на ладан дышит.
Она разозлилась так, что все булавки выпали у нее изо рта.
И рассыпались по полу.
Маленький Бомбей.
Маленький Бомбей, Чопмансбрантен, 42, в пригороде, в захудалом районе у моря, открыто с восьми утра до шести вечера.
Магазин тканей, «шелка. Ну что может быть более идиотским?»
Мозаика-пазл в задней комнате, на маленьком столике.
Альпийская вилла в снегу.
И все ткани.
«…И Аландец. Чем он снова занят? Он так редко бывает дома…»
Но однажды дверь открылась, и в магазин пришел знакомый:
— О волке речь, а он навстречь.
Это был не Аландец, а Черная Овца.
— Long time по see. Подумай об этом. Не всегда так приятно видеть, как мечты воплощаются в реальность.
Черная Овца, вечный студент-архитектор, брат Аландца.
Вечно на бегу, вечно чем-то занят.
Как Аландец. Но все же иначе.
Так и случилось, немного позже. Точнее — спустя ровно тот срок, который необходим, чтобы слоненок сформировался в животе мамы.